В августе вместе с одноклассницами отправилась на поезде в Ташкент. Вокзал в самом центре города, площадь кишела людьми, грохотали трамваи, много автомобилей. Словом столица...Ещё

С 1 сентября начались занятия, а через несколько дней всех отправили на хлопок, где мы пробыли до декабря, до снега...Ещё

А на 7-ое ноября колхоз устроил нам прощальный вечер, с очень вкусным пловом и узбекской музыкой, звучал карнай (длинная труба) и сурнай (бубен). В конце вечера поступило сообщение, что до особого распоряжения студентов задержать. В ту же ночь началось массовое бегство, уходили пешком..Ещё

За 2,5 месяца нашего отсутствия всё исчезло, хлеб по карточкам, продуктов в магазинах нет, на базаре всё по бешеным ценам. В общежитии полно эвакуированных. Большинство с Западной Украины и Одессы. Одеты хорошо, добротно, в драповые пальто, каких у нас отродясь не было. На многих золотые украшения...Ещё

В институт ездили на трамвае, всегда переполненном. Однажды с девчонками примостились на открытой задней площадке у самого ограждения. На повороте возле сквера Революции, где трамваи замедляли ход, чья-то ловкая рука сорвала с моей головы белый фетровый берет, только что присланный мамой и впервые надетый...Ещё

В начале июля поехала в Чимкент на каникулы. Дома родные тоже голодали, летом помогал огород. Все работали без отдыха. Каждый, кто нигде не служил и не работал, должен был отработать на общественных работах на подхозе определенное время...Ещё

В Ташкент для продолжения учебы я не поехала, а когда бабушке стало немного легче, стала учиться в медучилище на 2 курсе..Ещё

Выяснив в институте, что в списках я числюсь и смогу продолжать учебу, отправилась домой за теплыми вещами...Ещё

Пройти предстояло больше 90 километров, имея полторы лепешки и бутылку воды. Немного денег не в счет, на них далеко не уедешь. Очень боялась всяких историй, которые могли приключиться с молодой одинокой девушкой в пути, поэтому, чтобы не привлекать к себе внимания, дорогу ни у кого не спрашивала...Ещё

Уже темнело. Вскоре я подошла к одноэтажному зданию с надписью «Чайхана». Дверь открыта настежь. Шагнув через высокий порог, я увидела большую комнату около 30 м2 , узбекского типа: во всё помещение глинобитное возвышение (канн), на нём можно сидеть, принимать пищу и спать, полностью покрытое кошмами и одеялами...Ещё

На подходе к следующему селению Шарап-Хана, я заметила слева вдали от дороги в ложбине цыганский табор. И вдруг, отделившись от табора, идут двое, причём торопятся, стараются идти мне наперерез. Вот тут-то я испугалась. Цыган мы боялись...Ещё

Что делать дальше, не знаю. Темнеет. Стою, разглядываю всё вокруг...Ещё

Я, окрылённая, что уже в Чимкенте, пошла с попутчиками. Это были два узбека – старик и молодой парень. В старом городе они, дойдя до зелёного базара, свернули налево на улицу Амангельды. Я осталась одна, ничуть не испугавшись, хотя было уже около полуночи...Ещё

Проснувшись от боя часов, я не могла понять, где я? В комнате темно, присмотревшись, я увидела наши старинные настенные часы, они пробили одиннадцать! И тут поняла, что я дома!.. Ещё

С нами в общежитии жила сталинская стипендиатка, не помню ее имени, училась на четвертом курсе. Родители ее погибли при бомбежке, никто и никогда ей не помогал. Она варила себе суп из одной чайной ложки риса в большой кастрюле и этим питалась...Ещё

Таких как мы с Валей, пропустивших год, у которых все экзамены оценивались как зачёты, разобравшись в наших документах, перевели на второй курс. Если бы это случилось в начале учебного года, то мы, хотя и с горечью, но успели бы сдать все необходимые экзамены с второкурсниками, а то перевели к концу семестра, когда уже заканчивалась сессия. Так у нас образовались «хвосты»...Ещё

Я попробовала, стала есть, а слёзы текли по щекам прямо в тарелку, уж очень жалко было собачку. Я была высокая и очень худая даже среди своих далеко не толстых однокурсниц и гораздо слабее их физически. Валя просила Витю еще поймать собаку, на что он ответил, что в нашем квартале уже нет собак ни бродячих, ни хозяйских...Ещё

В середине зимы Мария Степановна, чтобы поддержать свою семью (торговля не шла), взяла в свою комнату квартирантов, устроив их за ширмой.Это были два молодых парня - эвакуированные из Одессы...Ещё

С начала войны в каждом чимкентском доме жили эвакуированные люди. Дедушкин дом был, по сути, времянкой, построенной в 1911 году и состоял из двух небольших комнат и кухни. Деревянные полы были только в одной комнате. В кухню, где была печка, подселили двух женщин с Украины. А в дедушкиной комнате жили Пилинские из Херсона. Он спал там же, за занавеской...Ещё

Тася – молодая женщина, очень добрая, жизнерадостная, у неё маленький Витенька лет двух. Муж на фронте. По специальности она бухгалтер, а работала официанткой в железнодорожном ресторане на вокзале Ташкента - надо же кормиться...Ещё