Слякотной осенью 48-го, когда с неба уже валил снег, но на пути к земле превращался в дождь, заканчивающая срок Лена Сандальнева, тонкая и бледная женщина лет 35-ти, по вольной профессии сыродел, засаженная своими «коллегами», которым во время войны мешала заниматься мошенничеством и спекуляцией, и обвиненная ни больше ни меньше как в «экономической контрреволюции», просвещала меня насчет зековского комфорта:
— Вы спрашиваете, Рута, — так для простоты и удобства я сама себя перекрестила из Руфи, многим это древнее имя давалось с трудом, — зачем я надрываюсь каждый раз, перетаскивая на инвентаризации за зону тюфяк и ватное одеяло, и все остальное? Затем, чтобы в такой день, как сегодня, когда на ботинках налипли пуды вязкой мокрой глины и телогрейка до нитки промокла, умывшись, переодеться в чистую сухую одежду и после ужина залечь — пусть на нары, — но в чистую нормальную постель с матрасом и стеганым одеялом и по-настоящему отдохнуть. У зеков главные радости — сытно поесть и хорошо выспаться...
Потом я не раз вспоминала Лену Сандальневу, обучившую меня этой нехитрой бытовой премудрости, и к моменту освобождения из лагеря у меня тоже было полное «приданое» — стеганое одеяло, собственная телогрейка, валенки, две смены рабочей одежды и т. п.
Посылок я почти не получала. Но, не работая на тяжелой работе, я могла себе позволить время от времени продавать половину сахарного пайка. Месячная норма была то ли 680, то ли 720 грамм — точно не помню. За половину этой нормы я приобретала драные майки и другое казенное имущество «б/у», выношенное «до ремков», чтобы сдать его при очередной инвентаризации и получить взамен новое. Так у меня и собралось все необходимое для нормальной лагерной жизни. «Приданое» нужно было иметь не только для чувства комфорта — были и другие причины, одна из них та, что и в лагере, даже таком, как наш, где сидели только «политические», прежде всего встречают все же «по одежке». Но не это было главным побуждением обзавестись «приданым». Главным было то, что над зеками дамокловым мечом постоянно висела опасность неожиданного этапа в неизвестность, в новый лагерь, где никто тебя не знает, и, если нет своей рабочей одежды, тебе в каптерке выдадут такое «б/у» (бывшее в употреблении), такое барахло «тридцать третьего срока», что даже взяться за него будет страшновато, не только надевать на себя...
Свободное копирование
