Повспоминаем, сынок!.. - 1

Повспоминаем, сынок!

Моему любимому ЧИТАТЕЛЮ! Эта коротенькая повесть - дополнение ко второй части "Журавль в руках" и в то же время - это мостик между моими "Звёздами" и "Реками". Когда будешь читать, ты и сам это увидишь. Спасибо, что ты у меня есть!

I.

Врача Михайлову звали Ольгой Игоревной. Я её вспомнила, когда нашла старую записную книжку времён учёбы в МГУ. Умение вести книжки, ежедневники, настольные календари – не для меня. В нужный момент они всегда уходили из памяти. Как-то забывалось, что существуют такие милые вещицы, приобретаемые: а) – к новому учебному году – записные книжки, б) – к новому календарному году – ежедневники и перекидные календари. (А к перекидным календарям обязательно надо было ещё и подставку купить, и это относилось к приятным хлопотам, ведь подставки бывали разные: с наворотами и простенькие).

Попав в специальный магазин, хотелось много ещё чего купить для начинания (уже в который раз!) новой жизни. Обычно полёт моей фантазии заканчивался в кошельке, когда я его открывала. И тогда для новой жизни приобретались недорогие блокноты и самые дешевые ручки, копеечные карандаши с резинками на конце, треугольники из пластмассы и какая-нибудь более-менее приличная сумка через плечо. Поэтому, когда надо было дарить подарки, я выбирала дорогой блокнот и к нему хорошую ручку – самое то, чтобы начинать новую жизнь.

И мужу своему подарила несколько блокнотов, всякий раз придумывая к ним достойную надпись. Вот эта сделана, наверное, когда ещё голова была потеряна, она такая же – глуповатая:

«Моему ненаглядному В.М. в День практики. Лето-75. Я.».

А это уже помудренее:

«Валерушке 23 ф. 1976 г. Не борода создаёт философа, не блокнот – журналиста. Не все философы бородатые. Зато у всех журналистов есть блокноты. *** Эх, хорошо бы в этот блокнот да неглупые строчки…».

К сожалению, ничего умного так и не появилось у мужа в этом блокноте. Тольки списки разных групп оперотрядовцев, отрывки из лекций по истории КПСС, рисунок щита и меча и несколько подписей самого обладателя: очень старался иметь авторитетный росчерк.

По этому блокноту можно уже было видеть, что мой жизненный спутник имел сдвиг по линии власти и карьеры. Жаль, что тогда я не читала чужих блокнотов. А теперь рассматриваю их, сохранившиеся в старом дипломате, пролежавшем на антресолях многие годы. Опираясь на жизненный опыт, как графолог, психолог и просто бывшая жена со специализацией по Валероведению, могу анализировать это, хотя и с большим запозданием. Тут попутно можно для недогадливых сделать пояснения: Валероведение – это изучение собственного мужа, это наука очень узкоспециальная. Впрочем, как и понятие Завалерианство. У всех женщин – замужество, у меня – Завалерианство. Это тоже узкоспециальное понятие.

Блокнот в подарок – для начинаний новой жизни. За год набегало огромное количество шансов начинать жизнь сначала: это и понедельники, и первые числа каждого месяца, и начала летних каникул, начало каждого учебного года, и дни рождения и Новый год. Мы всё прицеливались, примеривались, когда же лучше это сделать, а старая жизнь от нас не отставала и следовала тенью за нами по пятам. И все наши привычки от нас тоже не отставали, хотя нам и хотелось их поменять. Вот так, скопом всё и тянулось: желание начать новую жизнь, лень из старой жизни и привычки, которые не устраивали даже нас самих, не то, что окружающих нас людей. Всё это вплеталось в характер, да так там намертво и застревало, чтобы уже никогда и ни при каких обстоятельствах не измениться. Получалось, как у поэта: «суждены вам благие порывы, но свершить ничего не дано».

Но, тем не менее, записные книжки и блокноты существовали, я ухитрялась изредка в них что-то записывать, и умудрилась не выбросить, а сохранить, хотя переездов по жизненным планам и родным просторам было не мало. И не зря я это сделала. Теперь легко вспоминается, и особенно, когда я начала готовиться к встрече с тобой, сынок.

Удобный мягкий в синем переплёте блокнот формата А-6, это четверть от машинописного листа. Называется он «Книжка-календарь», а от руки приписано: 1977 – красным фломастером. Таких блокнотов артикулом 1810р было изготовлено триста тысяч экземпляров 25.4.76 г. по цене 90 копеек. И дальше требовалось заполнить сведения о себе: фамилия, имя, отчество, адрес, телефон, место работы, группа крови… Эти строки всегда заполнялись с неким торжеством: кто был никем, тот станет всем? Визиток ведь не было, поэтому в блокноте все данные должны иметься.

Да, скорее это – вместо визитки. Красиво прописывались ФИО, адрес – как поместится: 117449, М-ва, ул. Шверника, 19, корп. 1, кв. 1526. (Не «к.», как было бы правильно, а «кв.» – о ней ведь мечталось, об отдельной. Впрочем, это и была наша с твоим отцом первая «кв.». Ему удавалось кое-что и для себя «выбивать» из своей бурной общественной деятельности). Вместо телефона стоял прочерк, а так хотелось вписать заветную цифирь. Но тогда о мобильных телефонах никто и не слышал, их, наверное, ещё не изобрели.

Место работы исправлено на место учебы и прописано: МГУ, ф-т журналистики, пр. Маркса, 20. К этим сведениям следовало дописать группу крови. У меня она была 4-я, отрицательная. Наверное, это самое необычное в моей натуре. Только я это почему-то недооценивала, а ведь именно отсюда берёт начало биологическая индивидуальность каждого из нас, которая и формирует все остальные линии личности. Да, я хочу сказать, что группа крови влияет на своего хозяина, как Луна на Землю. А 4-я отрицательная, говорят, самая редкая группа. (Правильно, и таких людей, как я, тоже мало).

Вот из-за этой группы и были все треволнения врача Михайловой, Ольги Игоревны. Ну, если бы врачи очень переживали за своих больных, то их бы жизней ненадолго хватило. Но и не переживать (хотя бы в медицинской книжке) она не могла. Как-то тогда доктора были более совестливыми, чем сейчас. А может меня, молодую дурёху, было ей жалко чисто по-матерински. Хотя таких, как я, было пол-университета Московского: она ведь работала в поликлинике МГУ на Ленинских горах.

Когда твоя, сынок, сестра рожала, совесть врачи уже окончательно потеряли: с неё взяли кровных пять тысяч и просто так бросили одну в предродовой. Потом напичкали синестролом и заставили тужиться. А после этот хвалёный доктор, так ни разу на неё и не взглянув, через пять дней выписал её из роддома. Деньги для нас немалые, а ему западло было посмотреть, что там у неё.

Потом через два месяца её еле живую привезли по «скорой» в гинекологию. Да, это не факт, что тот врач виноват. У них никогда никто виноватым не бывает.

Да и с твоей, сынок, жены взяли за роды две цены: десять по сертификату, столько же для подстраховки с её родителей сняли. И тут за твоим сыном недоглядели: через месяц попал под капельницы.

Самые бессовестные люди нынче – это врачи. Нет, мне не стыдно так говорить. Ведь говорят же, что журналюги продажные. А я по профессии журналист. Но я на свой счёт не воспринимаю ни журналюг, ни их продажность. Ко мне это не относится. Так что к хорошим и истинным врачам тоже не относится, что они самые бессовестные.

Нет, доктор Михайлова Ольга Игоревна была хорошим и правильным врачом. Она очень переживала по поводу разных групп крови у меня – 4-я минус и у твоего папаши – кажется, 1-я плюс.

Но время ещё не настало…

Я о блокноте рассказывала, в котором ты, сынок, и зародился. Само собой, ты зародился у меня в животике, но именно в этом блокноте я отслеживала все сроки. После данных о владельце книжки-календаря идёт разворотом календарик сначала за 1976 год, и тут же на 1977-й. В конце предпоследней колонки 76-го года, а именно в ноябре месяце появляется жирная вертикальная черта. Она расположена между рядами дат первой и второй недель.

Вот эта черта, сынок, и есть твоё начало жизни.

Ещё 27 октября отмечено тоненьким подчёркиванием: я так полагаю, что это начало последних месячных. Ноябрь начинался в 1976 году правильно и строго: с понедельника и с первого числа. Тебе, сынок, никто такого не расскажет, кроме меня, потому что это ещё только моя жизнь, но уже с одной не моей клеточкой с ночи седьмого ноября. Поэтому так чётко отчерчена первая колонка дней ноября.

Линия строго вертикальная и почти идеально прямая, проведённая от руки. А внизу под каждым столбиком – под каждой неделей – стоит её порядковый номер: 1, 2, 3.., 15.., 23.., 30.., 37, 38, 39… Столько недель ты жил во мне, а потом запросился сюда, на белый свет. (Да я уже больше не могла тебя удерживать. Раз хочешь, то иди!).

А в декабре число 8 отмечено квадратиком, и рядом стоит цифра 1. Это уже целый месяц, сынок, ты живёшь. И так все восьмые числа до самого августа. Ровно девять месяцев. И ещё 12 часов ты собирался с силами, чтобы преодолеть последний и самый сложный для тебя барьер.

Но время ещё не настало…