Мнение моей подруги о том, что в Московский университет надо поступать, имея связи, меня нисколько не остановило, и цель я свою – поймать моего самого стремительного журавля в небе – не забыла. Говорят же, не ведает дитя, что творит. Я ведала только одну часть своего желания – учиться в МГУ, а другая часть – как туда поступить мне, с моим провинциальным школьным аттестатом, хотя и с высоким проходным баллом – 4,75, я точно не представляла. По моему разумению, надо было поступить на месячные очные подготовительные курсы. Что я и сделала сразу же после окончания школы. О своём решении приехать в Москву, я написала Игорю Васильевичу Дубровицкому. В ответ пришло письмо, но я его прочла уже в конце августа, после того, как вернулась из Москвы.
«Главная редакция радиовещания для детей и юношества. Радио. Москва. «Ровесники».
Здравствуй, Катя!
Очень рады, что ты приедешь в Москву, и мы, наконец, тебя увидим.
Правда, Совет «Ровесников» сейчас не работает, все разъехались или готовятся к экзаменам, но редакция на каникулы не уходит.
Позвони по телефону 290-37-93 и договоримся, когда тебе лучше прийти.
Редакция передачи «Ровесники»
7 июля 1972 года. Дубровицкий».
Это уже было совсем из области моих самых тайных мечтаний. Но воспринималось мной это, как реальное и естественное течение моей жизни, которая сулила мне только «прянички золочёные». Курсы начинались с первого июля, надо было успеть оформиться и поселиться в общежитие. Как только я ступила на перрон Казанского вокзала, отыскала киоск Горсправки и разузнала два телефона. Первый – «Пионерской зорьки», второй – передачи «Ровесники». Киоскёрша с любопытством меня спросила:
– Ты мне скажи свои имя и фамилию, а то вдруг ты станешь знаменитой, я тогда всем буду рассказывать, что ты у меня первой наводила справки.
Нет, Катя Косенко, приехавшая в столицу из захолустного Калача, знаменитой не стала. Эта девочка истаяла, уплыла по Реке Времени, как только переменила свою девичью фамилию на чужую для неё фамилию мужа. А были такие надежды, и можно было имя своё обыграть для лёгкого запоминания внизу публикаций. Я в школьные годы переписывалась со многими школьниками и нашей страны и зарубежья. Поляки меня называли Кася Касенька, слегка только меняя мою фамилию. Ведь это неплохой был бы псевдоним. Теперь же меня зовут почти так, как и знаменитую фотомодель Кейт Мосс. Тоже получился бы неплохой бренд.
Из дневника.
«15 июля. Новая жизнь даёт много нового. Это естественно. У меня, кроме всего, появились новые знакомые. Хотя это не совсем так. Этих людей я знала заочно. А теперь в «Ровесниках» я их вижу…».
Всё-таки я созвонилась с Игорем Васильевичем Дубровицким и поспешила на встречу в редакцию моей любимой радиопередачи «Ровесники». Я даже запомнила, что на мне была жёлтая льняная юбка и белая вышитая кофточка, в которую я по моде вшила несколько рядов резинок от бюста до талии. Это было в ГДРЗ – Государственном доме радиовещания и звукозаписи. Я ждала в бюро пропусков, когда мне выпишут документ на вход. В это время кто-то явно из знаменитостей оформлялся там же. Мы же тогда своих героев в лицо почти не знали. У нас, например, телевизора не было. И поэтому я была очень непросвещённая насчёт звёзд того времени. Мне показалось, что это был кто-то из знаменитостей. Ведь в таком месте только одни знаменитости и должны находиться по моему тогдашнему разумению. А я там оказалась просто гостьей. Мама меня всегда учила знать своё место и быть скромнее скромного. Тогда ведь никто даже не заикался о том, что мы себя сами программируем на успех и неуспех. Эта моя скромность меня всегда очень подводила. По сути это и был мой комплекс неполноценности.
В редакции меня очень хорошо приняли, а Игорь Васильевич сказал:
– Так вот ты какая, Катя Косенко из Калача.
Я осталась на прослушивание новой передачи. За ширмой стоял огромный аппарат, на котором вертелась большая бобина с плёнкой. Эфир начался, я сидела счастливая и весьма важная с виду. Передачу ещё слушала Маргарита Мосякова, корреспондент «Ровесников». Потом, услышав какой-то посторонний звук, она пошла за ширму, и сразу раздалось её громкое восклицание:
– Стоп! Стоп! Остановите плёнку.
Игорь Владимирович ринулся за Мосяковой. Что-то там произошло. Я сидела и боялась шелохнуться, чтобы меня не обвинили в том, что я тут посторонняя. Оказалось полпередачи «скрутилось» на пол. Магнитная лента была не совсем верно заправлена на принимающую бобину. И много метров, а то и километров пленки лежало клубком на полу. И это при том, что эфир вечером должен быть. Как-то, включив перемотку, удалось что-то распутать, а что-то разматывали вручную. Тут и я помогала. Это была внештатная ситуация. И надо же такому случиться в мой первый приход.
Когда справились с таким производственным ребусом, стали пить чай.
Мосякова у меня спросила, понравилось ли мне в редакции.
– Да! – горячо, может слишком, ответила я. Помолчала и добавила: – Даже то, что плёнка размоталась, тоже понравилось…
Представляю, что обо мне, провинциальной дуре, подумали в редакции. Но вежливо Игорь Васильевич сказал:
– Разные бывают ситуации, и надо уметь профессионально из них выходить.
Как-то я сидела в редакции и занималась письмами. Кто-то позвонил. Ответить было некому, я и взяла трубку. Попросила перезвонить минут через двадцать, так как был обед. Пока я там работала, пришёл Ливенгук – одна часть «Радио-няни». Он сел за стол рядом. Я, оказывается, заняла его место, но не догадывалась об этом. Тогда эта весёлая детская передача только зарождалась. Опять позвонили. Спросили, что там за девчонка появилась в редакции.
– Не знаю, – ответил ведущий «Радио-няни». – В «Ровесниках» всё возможно.
Кто-то уже подумал, что я – новая сотрудница редакции, отчего я была горда, хотя жаль было, что на самом деле меня называли стажёром.
Свободное копирование
