28-го марта батальон перешел Рейн по мосту в Ресе, взятому несколькими днями раньше 51-й Британской дивизией, поддерживаемой отрядом коммандос. Батальон вновь преследовал врага, который хоть и был дезорганизован, в любой момент мог остановиться и нанести удар. Вскоре, однако, нас вывели из наступления и вернули в Голландию завершать освобождение севера страны.
Это была приятная часть войны, типа той, какую любят показывать в кино. Мою роту на много дней отделили от батальона. В сопровождении танков, 25-фунтовых гаубиц, трехдюймовых минометов и легких пулеметов мы ухаживали за сельскими женщинами, принимали сдавшихся в плен немцев и веселились. Голландцы принимали нас по-королевски, пекли торты с большими кленовыми листьями на них и устраивали роскошные банкеты. Ничего не жалели для канадцев-освободителей.
Однако были не только удовольствия и игры. Никогда не знаешь, когда наткнешься на нацистского фанатика, готового к страшному концу, что и случилось в последнем бою. Когда мы подошли к Зейдерзее и были возле мощеной дамбы, мне приказали вести роту вместе с танками, артиллерией, бронетранспортерами и минометами на север и освободить Пингам, который по предположениям обороняло триста нацистов под командой печально известного эсэсовца Зеленая Рубашка. Он был инструктором СС, значит на порядок безумнее остальных эсэсовцев. Страна была плоской, мы двигались на высоте и открыто по главной дороге к городу. В миле от него остановились для рекогносцировки. На перекрестке стоял дом и живший в нем голландец сказал мне, что немцы готовы сдаться, я могу поговорить с их командиром по телефону, если хочу. Когда мы поговорили, он согласился сдаться и обещал позвонить мне после совещания со своим штабом. Прошло шесть часов, он все еще не звонил. Командир голландских подпольщиков вызвался поговорить с ним от моего имени. Он сообщил, что немецкий командир просит еще подождать. Мы прождали весь день, и вечером история повторилась снова. Наш нацистский друг играл с нами в игру.
Город был заполнен гражданским населением, и я сильно колебался, принимая решение о штурме. Ситуация осложнялась тем, что враг окопался вокруг города и находился в зданиях на участке, чуть возвышающемся над местностью. Наше наступление, к несчастью, ограничивалось главной дорогой, идущей к городу по возвышенному открытому пространству и несомненно давно пристрелянной. Я всю ночь просидел над картой, думая, что делать. Наконец увидел дорогу, ведущую в город с севера, это был крюк миль в пятнадцать. Я снова позвонил немецкому командиру и предъявил ультиматум. Пока он хмыкал и бормотал, я собрал танковую группу, пулеметчиков и минометчиков под начало Джона Ханкока, приказав ему обойти город справа и быть готовым атаковать с тыла. По расчетам для обхода и выхода на позиции нужно три часа, потому объявил двухчасовой ультиматум. Естественно, по истечении срока немцы сдаваться не собирались. Мы имитировали атаку с юга, открыв сильный огонь, и как раз в этот момент откуда ни возьмись появился Джон и атаковал с севера. Когда он приблизился к зданиям, я приказал ему войти. В тылу были небольшие силы противника, открывшие огонь. Но Большой Джон, шести футов четырех дюймов росту, выбежал впереди своих солдат на дорогу и по-немецки призвал сдаться, объяснив, что никакого смысла в сопротивлении нет. Его смелые действия несомненно спасли много жизней, за что он был награжден Военным Крестом.
Теперь батальон рассеялся по всей северной Голландии, замечательно проводя время.
Свободное копирование
