Было ясно, что полномасштабный штурм Булони, окруженной массивными бетонными укреплениями почти невозможен. Немцы годами совершенствовали укрепление городка и, к сожалению, выполнили работу отлично, возведя укрепления на холмах, к востоку от города. Земля вокруг каждого укрепления была опутана проволокой, заминирована, в том числе минами-ловушками, имела глубокие лабиринты с бетонированными огневыми позициями, связанными подземными ходами сообщения. Это был прекрасный пример инженерного мастерства. Его обороняли десять тысяч немцев, вооруженных до зубов самым совершенным оружием того времени, щедро снабжаемых боеприпасами и имеющих приказ биться "zum letzten Mann".
Взять же эту крепость предстояло двум недоукомплектованным пехотным бригадам 3-й пехотной дивизии канадской армии. Мы скрупулезно готовили план штурма по всем правилам военного искусства.
На время подготовки и планирования операции наша часть расположилась в Ла-Капелле – небольшой деревушке в пяти милях к востоку от города. Поскольку я командовал подразделением, которое первым вошло в город и приняло привычное уже выражение благодарности, меня встретили как освободителя, как полубога. Приятно быть осыпанным подарками. Каждый день я получал свежие яйца (весьма вкусно после месяцев на военном пайке в Англии), а хозяин моей квартиры был очень щедр насчет бренди за номинальную плату. К сожалению, любовь местного населения также проявлялась в желании видеть во мне батальонного переводчика, для связи с Сопротивлением в том числе. Единственной проблемой было то, что я был истинным торонтцем - много лет изучая в школе второй государственный язык Канады, говорил на таком французском, который понимали только англоговорящие. Но в приливе доброжелательности и бренди мы сумели преодолеть языковой барьер и жизнь в Ла-Капелле была прекрасной.
Идиллический антракт резко закончился, когда немецкий гарнизон Булони начал интенсивно обстреливать нас. Пришел приказ эвакуировать гражданское население (в Булони немцы уже сделали это) и мой хозяин вынужден был уехать. Щедрым жестом, который должен был разорвать его нормандское сердце, он вручил мне ключ от винного погреба, сказав, что я могу пить все, что будет угодно.
Отряды Сопротивления остались помогать нам. Вражеские обстрелы продолжались, собирая свою дань. Мой командир роты, всеобщий любимец, капитан Джек Прайс был убит, мой старый друг, с которым мы высаживались в день Д, майор Никсон тем же снарядом был ранен. Но постепенно тщательное планирование операции подходило к завершению, артиллерийская и авиационная поддержка была тоже подготовлена.
Из-за чудовищной силы огня противника и его доминирующих позиций необходима была такая огневая поддержка, которая не дала бы ему возможности поднять голову, пока пехота не подберется как можно ближе к вражеским цепям. До сих пор мы не подходили к линии бомбардировки тяжелыми бомбардировщиками ближе, чем на шесть тысяч ярдов. Но теперь, из-за неуязвимости вражеских позиций, нам было приказано подойти на четыре. Поскольку мы уже не раз попадали под свои же бомбы и несли из-за этого тяжелые потери, у нас были серьезные опасения. Однако, это был прямой приказ фельдмаршала Монтгомери, которого мы уважали и, кроме того, понимали, что без такой тактики наши шансы достичь цели равны нулю, и нужно снова быть готовыми к риску пострадать от своих бомбардировщиков
Свободное копирование
