На Шельду - 1

Глава 13. На Шельду

Теперь противник полностью отступал и нашей задачей было догнать его и уничтожить. Настала моя очередь командовать специальной штурмовой группой, наступающей в авангарде батальона. У нас было четыре бронетранспортера с пулеметами, четыре - с минометами, два - с противотанковыми ружьями и тяжелый пулемет 50-го калибра установленный на моем бронетранспортере. Мы были мобильны, компактны, обладали значительной боевой мощью и победоносно двигались вперед, ощущая дующий в лицо ветер. Это было очень романтическое чувство. Но никогда не знаешь, где нарвешься на арьергардное прикрытие или минное поле. Это слегка нервировало, и я не очень жалел, что делил честь пребывания в авангарде поочередно с другими офицерами роты поддержки.

Мы проходили буквально через кладбища солдат, лошадей и всех видов транспорта. Разгром был сокрушительный: танки, грузовики, машины для перевозки живой силы, даже полевые кухни с еще теплой кашей.

Лошади являли удивительно неприятное зрелище. Почему-то супермеханизированная немецкая армия использовала их как транспорт. Наши самолеты и артиллерия убивали лошадей сотнями, и они лежали вместе со своими хозяевами на августовской жаре, раздуваясь и смердя до самых небес. Зловоние трупов, человеческих и лошадиных, неизбежное и незабываемое, вызывало у некоторых из нас рвоту. Даже летчики, пролетая над отступающими войсками, ощущали этот запах.

Мы полностью контролировали воздушное пространство, что было очень здорово. Зловещая обстановка вокруг напоминала о важности этого господства. Застрявшие бампер к бамперу машины на дороге с двумя полосами движения только в одном направлении были как рыба в бочке для Люфтваффе.

В этих условиях я с ужасом увидел санитарный джип, движущийся сбоку от меня, в котором на подвесных носилках корчился в агонии один из моих солдат. Это был мой вестовой, парень, который, находясь под арестом, устроил нам в темноте веселую сцену. Санитар сказал, что он врезался на скорости в бок танка и пока нельзя определить тяжесть его ранений. Ясно, что у него были дикие боли, срочно нужен был врач, но в этом потоке машин невозможно было ехать против движения, чтобы доставить его в полевой госпиталь.

Все эти долгие часы мы делали все, что можно было сделать на ходу. Он постоянно извивался и стонал, иногда крича во весь голос. Все в зоне слышимости страдали вместе с ним час за часом. Невозможно было избавить его от боли.

Это происшествие закончилось хорошо, когда, все перетерпев, он вернулся к нам как новенький. Было еще много счастливых случаев, особенно из-за того, что мы первыми из союзных войск проходили через французские деревни, где нас встречали бурной радостью, поцелуями, цветами и даже – что еще приятнее - сыром и вином, которые всучивали буквально силой.

Такое внимание стало более привычным, когда мы отделились от наступавших частей, чтобы двинуться на запад для зачистки портов Канала. В настоящий момент линии коммуникаций союзников, все еще базировавшихся на первоначальном береговом плацдарме, были слишком длинными. Предвидя это, немцы оставили в портах гарнизоны, чтобы в удобные моменты нападать оттуда на наши растянувшиеся маршруты. Наличие гарнизонов не позволяло нам использовать эти порты.

Понятно, что это представляло большую опасность для самого существования нашей армии (задачи снабжения продовольствием, вооружением и другими необходимыми вещами были достаточно трудны и без немецких налетов на наши поезда). Мы получили задание зачистить порты, начиная с Булони.