Дневник (1881-1893) - 96

14 апреля

Сегодня (или вернее вчера) в "Моск. Ведомостях" (No 100) А. Хозарский оповещает о "Лурдском чуде". Это — якобы обращение Зола в христианство в Лурде после его паломничества, предпринятого с целью исследовать эту область явлений, сопряженных с наивною народною верой {Эпизод с "обращением" Зола изложен в дневнике очень подробно; в тетради вклеены обширные вырезки из газет. Здесь этот материал дается лишь в извлечениях.}:

"Сотруднику Temps, который интервьюировал его в Лурде, г. Зола сказал прямо:

"Мне говорили о Лурде, как о позорном для нашего века предрассудке, я и сам этому верил, но я утверждаю теперь, что Лурд напротив есть очаг милосердия, энтузиазма и самоотвержения и полезен в наш век эгоизма. О сверх'естественном я скажу позднее, все, что я могу вам сказать теперь, это то, что я видел здесь вещи сверх'естественные (j'ai vu ici des choses extranaturelles)."

Правда, к этому Зола прибавил:

— Но даже после того, что я констатировал эти чудеса (ces miracles), я не скажу, что происходит в глубине моей совести".

А в глубине совести происходит то, что, конечно, Зола остается при своем. "J'ai vu ici des choses extranaturelles" — только фигуральное выражение для усиления эффекта, и г. Хозарский, делая из них свои выводы,— несколько лукавит с благочестивою целью.

— Героиней моего романа — говорит у него Зола,— будет Бернадет {Героиня легенды, связанной с происхождением "чудесного" лурдского источника.}, эта маленькая пастушка, которая меня интересует все больше и больше по мере того, как я ее изучаю, моя книга будет пьедесталом для Бернадет, в ожидании дня, когда церковь поставит ее на алтарь среди свечей и клубов ладана {Курсив здесь и ниже В. Г.}.

Автор La Terre строит пьедестал для католической ясновидящей! Удивительно ли, что католики теперь говорят об "обращении" Зола!.. Романист, изучая жизнь ясновидящей, добыл и ее фотографический портрет. Этот портрет стоит теперь у него на письменном столе".

Зрелище, представляемое г-м Зола, строящим пьедесталы для святых католической церкви (какими должно быть пикантными барельефами разукрасит этот "обращенный" свое сооружение) — конечно, довольно любопытное. Но что об обращении и о лурдском чуде говорить несколько рано,— видно из нескольких слов, приводимых тем-же г. Хозарским:

"На возвратном пути из Бартреса в Лурд спутник г. Зола спрашивает романиста:

— Что вы думаете о Бернадет?

— Я думаю, что она не была обманщицей, но она страдает галлюцинациями".

Коротенькая фраза, уничтожающая все триумфы лурдского чуда. Что остается от всего "обращения" после этого признания. L'immaculée conception {"Непорочное зачатие",— так, по словам легенды, назвала себя явившаяся Бернадет чудесная Дева.} — только галлюцинация! А исцеление — суб'ективное действие веры! Разве это новость, разве кто-либо теперь это отрицает? Газеты полны описаниями подобных исцелений. Г.г. Хозарские эксплоатируют каждый подобный случай для своих лукаво-благочестивых целей. Но они закрывают глаза на то, что рядом с чудесами о. Иоанна Кронштадского — те же газеты сообщают о чудесных исцелениях, производимых фокусником евреем Фельдманом. Я видел этого Фельдмана, и признаюсь, он показался мне прямо шарлатаном. Но действие его гипноза и исцеление — едва-ли можно оспаривать, что одно другому не мешает, ибо сила веры — суб'ективна. Такие-же шарлатаны пристроились у лурдского источника, атмосфера которого густо насыщена этими-же разлагающими элементами.

Итак, Фельдманы гипнотизируют пассами, почтенные отцы — журчанием лурдских ручейков, Зола говорит о галлюцинациях и силе веры, а г.г. Хозарские хотят нас загипнотизировать чудесным обращением Зола, забывая на сей случай, что по учению тех-же пророков из "Моск. Ведомостей", в католической церкви признается столько-же "благодати", сколько и в Фельдмане. Остается могучая сила веры, которую темное человечество пристраивает на ощупь к выгоде шарлатанов. Признаюсь, меня так же глубоко возмущает зрелище нервной расшатанности, отдающей слабодушного суб'екта в руки Фельдмана, показывающего свои фокусы в театрах, как и сознательное шарлатанство афонских монахов или лурдских отцов. Вот как Зола рассказывает о погружении в бассейн чудесного грота Массабьель:

"Вода в бассейне имеет температуру +10° Ц., меняют ее всегда два раза в день, и так как ежедневно в бассейне перебывает целый баталион больных, то в воде виднеется гной от ран, куски корпии и т. п. Это — ванна из микробов... и если что удивительно, так это не то, что больные от погружения в бассейн исцеляются, а то, что они в этой ванне не получают новых болезней!.. Какое зрелище! При мне погружали в бассейн одного расслабленного и одного паралитика, которых спускали в бассейн на ремнях. При прикосновении к холодной воде с ними делались мучительные спазмы, я видел, как они судорожно отбрасывали назад голову, лица их выражали ужас, продолжительная дрожь сотрясала их тело,— но на это не обращают внимания и их продолжают держать установленное время (2 минуты). Часто врачи противятся этим погружениям, но больные не обращают на это внимания".

Помогают ли эти погружения? Несомненно. Вредят-ли они, заражают-ли больных новыми болезнями?— Тоже несомненно. В своих скитаниях по монастырям — я видел много подобных-же явлений. Больные глазами — вытирают их полотенцем, висящим у чудотворной иконы. Проходят сотни людей, порой с сифилитически гноящимися глазами, и полотенце сеет заразу.

— Что помогло-ли, — спрашивал я у одной из богомолок, встреченной мною на пути в другой монастырь.

— Ох, родимый! Нет! Пуще заболели. Не пожелала, матушка, помочи, по грехам видно. Ин пойтить еще в Муром, к чудотворцу...

В своем рассказе "За Иконой" {Рассказ этот был написан в 1887 г. (См. т. XIII наст. изд.).} — я привожу эпизод с кликушей. К несчастию, мы не можем высказать, что думаем по этому предмету, как Зола во Франции. А думал я, глядя на женщину, беспомощно, точно раздавленная, валявшуюся в пыли, после того, как толпа с иконой провалила дальше: поможет-ли ей это героическое средство? Несомненно, что действие его — громадно. Вся нервная система, изломанная в одном направлении,— переламывается теперь в другую сторону. Хорошо, если здоровая от дедов и прадедов организация выдержит,— может и станет лучше. А не выдержит и станет хуже, порой даже и смерть... Что-ж, матушка не помогла. Это напоминает мне протаскивание через хомут трудных рожениц: несомненно, и я сам видел таких, которые этим героическим средством были спасены от гнилостного заражения и смерти. Но сколько от этого-же гибнет.

Народ не так глуп, чтобы применять средство, безусловно лишь вредное. Он делает свои глазомерные наблюдения и прибегает к хомуту за полным неимением других средств. Как запретить хомуты,— не давая ничего взамен? Но нужно, необходимо заменять их разумною помощию, и тогда хомуты исчезнут. Не дай Бог, чтобы исчезли те душевные движения, которые мы называем верой. Но пусть эта могучая сила применяется достойным образом, пусть ни еврей Фельдман, ни правоверный монах с Афона не будут в состоянии направлять эту реку в свои карманы посредством эксплоатации темноты и слабодушия.

Ж. Ж. Руссо говорил:

— Si j'étais témoin d'un miracle, je ne le croirais pas, mais je deviendrai fou (еслиб я сделался свидетелем чуда, я не поверил бы в него, но сошел бы с ума).

Мы говорим теперь иначе: если-бы я увидел "чудо", то прежде всего поискал бы нет-ли обмана, а затем — стал бы думать, от каких сложных, но естественных причин может происходить непонятное для меня явление?