В начале июня мы отправили в Одессу на своих лошадях прислугу и вещи.
Вскоре поехали и сами, в карете, на почтовых, с нашим малюткой, его кормилицей и горничной девушкой.
По пути от Харькова до Одессы мало встречается селений и еще меньше городов. Круг земли, чаша неба, вот и все виды этих мест.
Зато от близости ли моря, от близости ли рек или от стоячей в ложбинах весенней воды, видели миражи, Вадим называл их по-сибирски -- марево. На закате солнца глубокая тишина степи прерывалась шумными перелетами стрепетов, криками перепелов и дергачей. Заря охватывает весь простор, быстро гаснет, мгновенно наступает ночь, и небо от краев земли до высшей глубины своей осыпается звездами.
Приближаясь к Одессе, мы всматривались вдаль, отыскивая взорами Черное море, и видели только темно-синюю тучу на горизонте, которая росла и росла, не изменяя ни цвета, ни положения, и слышался какой-то гул. "Это туча шумит, -- говорили мы, -- гроза будет с градом. Туча страшная, не добраться нам прежде грозы до моря, а там недалеко и корчма, туча приближается". Рассуждая таким образом, Вадим опустил переднее окно кареты и спросил ямщика: "Скоро ли море?" -- "А это что ж? -- отвечал ямщик, указывая кнутом на тучу. -- Это оно и есть!" Точно электрическая искра пробежала по нас. В волнении мы опустили окно со стороны моря и стали в него жадно всматриваться, мы видели море в первый раз. Туча как бы дышала, то вздымалась, то опускалась, и доносился полный, глубокий шум волн. Шум увеличивался, становился яснее, отчетливее, туча оживала, ширилась, превращалась в безграничное пространство воды, и Черное море, едва колышась, открылось во всем величии своем. Мы вышли из кареты у самой воды, на низкий, отлогий берег. Волны набегали на него, неся камушки и раковины, журча и шелестя ими, рассыпали их у ног наших, разбегались струями и катились обратно в глубину. Море, небо -- и только.
Мы стояли в немом восторге. Перед морем я показалась сама себе пылинкой, ничем, но только на мгновенье. Это море, это небо я охватила духом своим, вместила их в себе -- и не они мною, а я радовалась и наслаждалась ими.
С правой стороны моря белели на чистом небе, точно волшебством слегка начерченные дома, дворцы, церкви. "Это Одесса", -- сказали нам.
Она виднелась вся воздушная.
Время клонилось к вечеру.
Мы ночевали на станции в еврейской корчме. Ели первый раз очень нежную морскую рыбу, отдохнули и проспали до позднего утра.
Свободное копирование
