Ранение - 2

Позади описанной лесной поляны, на расстоянии полукилометра, Санкиным был обнаружен штаб 89-й стрелковой диви­зии, входившей в состав нашей армии. Он сообщил им о моем ранении и просил помощи эвакуировать в "тыл". Они проявили сочувствие, дали под­воду, ездовой которой был предупрежден строго: доставить меня до ППГ и немедленно вернуться. Прибыла подвода, на которую с помощью Санкина и ездового я поднялся и прилег. Рана продолжала сильно болеть, и это миф о том, что "в горячке" не ощущают боли. Приняв меня, ездовой повернул лошадь на Запад, и мы тронулись под грохот разрывов артиллерийской канонады и ружейно-пулеметного огня. Вдруг я заметил в 200-300 метрах от места моего ранения батарею старых трехдюймовых пушек, которая вступила в единоборство с минометной батарей немцев, расположенной, наверное, около одного километра восточное нашей батареи. Я понял, что дуэль наших пушек с фашистскими минометами была начата гораздо раньше, чем мы вышли на лесную поляну. Тут разыгралась страшная трагедия: весь орудийный расчет действующей пушки погиб. Лишь один с закатанными рукавами гимнастерки открывал замок орудия, поворачивался к снарядным ящикам, брал снаряд, заряжал, целился и стрелял! Как жаль, что я не художник, и не могу перенести на полотно всю картину этой трагедии орудийного расчета. Вокруг действующего орудия лежало несколько трупов в разных позах, но один лежал с раскинутыми руками, как бы облокотив­шись на орудийное колесо, и "смотрел" в небо. Последний живой артиллерист смотрел туда, откуда систематически летели минные снаряды, его взгляд был грозным, полным ненависти и, я бы сказал, азарта. Он не чувствовал, что все его лицо забрызгано кровью погибших товарищей, и ничего не видел вокруг, кроме подлого врага. Рассматривая смертный поединок этого артиллериста с фашистским минометчиком, я понял, что осколок минного снаряда, который ранил меня, был пред­назначен ему, этому безымянному герою Великой Отечественной войны, который, скорее всего, погиб этом единоборстве, как и его товарищи, так и оставшись не замеченным!

   И 20 минут не прошло, как меня привезли в молодой лес, где находился ППГ нашей армии. Ездовой вежливо попрощался со мной и, как бы оправдываясь, сказал: "Мне приказали оставить вас и немедленно вернуться в штаб дивизии". "Спасибо Вам, - ответил я, - приказ нужно выполнять".