Третий сельхоз - 12

Раз в месяц придурки дежурят по очереди в конторе всю ночь, подходят к телефону, вызывают кого надо, сторожат (в связи с этим мне пришлось побывать в мужском бараке: дым, пот и храп).

Обычно спим в коридоре на лавке, но в эту историческую ночь было не до сна. Вместе со мной дежурит агроном Дробышевский. Сидим на лавке в пустом коридоре. Час ночи, два, три... Затаив дыханье, слушаем радио: торжественная тихая музыка, взволнованные, но медленные слова диктора: "Серьезно болен товарищ СТАЛИН..." Мы напряжены до предела, молчим, не доверяя друг другу, но понимая без слов.

Утром 5 марта 1953 года Кривошеев повелел всем собраться в клубе - слушать важное сообщение. Долго ждем, и вот часов в одиннадцать (наконец-то...) "скончался товарищ СТАЛИН". Что почувствовал и подумал каждый заключенный, каждый беспартийный, каждый партийный в СССР - неизвестно, страх замкнул уста. Я вышла из клуба в пустырь за конторой. Белесое небо, мерцают редкие снежинки, и вдруг сквозь ровную тучу проник луч, бледный мартовский луч... Знак? Предвестие новой эры? Да, мне показалось, что так... Айно, уткнувшись лицом в кулису, плачет на сцене. Делаю вид, что сочувствую всесоюзному и личному горю (сомневаясь, искренние это или крокодиловы слезы?). Однако что-то надо делать, как-то отметить? Но Кривошеев и все вольняшки исчезли из зоны! Позвонила ему из конторы домой, шеф мрачно сказал: "Готовь стенгазету получше, сделай траурное оформление. Собери материал да проверь как следует, чтобы там... не того..." Ну, понятно, взялась за дело. Айно дала возвышенно-идейную передовицу, оборотни принесли патетические заметки, двое (заведомые контры) написали стихи. Я отделала портрет Великого Генсека алыми и черными извивами лент и знамен.

Когда номер был готов, надо было его утвердить, подписать, а вот уже второй день никто не появляется в зоне... Почему - непонятно: или чего-то боятся? Или чего-то ждут, инструкций из Москвы? Опять звоню шефу, он говорит: "Разрешаю. Подделай мою подпись, никто не заметит". Но я не смею! Не имею права! "Да ладно, выпускай, повесь на видном месте. Кнопки есть? Возьми у меня в столе". Пришлось выполнить его приказ. Так никто из начальства не появлялся три дня, и мы разбрелись, предоставленные самим себе. И радио почему-то сломалось... Очень странно.