Воспоминания. Гражданская война. 1918-1919. - 7

К Рождеству было необходимо поехать за провизией для нас и для соседей. Мы с К.О., несмотря на предупреждение о риске такого предприятия, пустились на одном вороном и гнедой кобыле в далёкую поездку через горы на Бахчисарай-Симферополь – в немецкую колонию в 25 верстах к северу от этого города и обратно – через Симферополь и Севастополь. На Ай-Петри мы чуть не замёрзли. Пока мы ещё были в горах, в Кокозе и прочих глухих местах, дело было ничего. Но когда мы подъехали к Альме, нас предупредили, что без нападения не обойдётся и ехать дальше немыслимо. Я был в бараньем полушубке и в офицерской кожаной фуражке с кокардой. Когда я после водопоя в речке въехал на дорогу, какой-то встречный крикнул мне, чтобы я снял кокарду. Это было показательно. Страна официально была занята добровольческой армией, а население, вернее, красные были уверены в своей силе.

Останавливаться и ночевать на дороге было невозможно. Каждая минута была рассчитана, и мы должны были к ночи быть в Симферополе. У меня был револьвер и любовь к риску. Действительно, мы добрались благополучно, без инцидентов до Симферополя. Я пошёл в штаб, где начальником штаба дивизии был мой старый приятель Дубяга, товарищ по штабу 10-й армии. Белая армия и режим были сплошное недоразумение. Всё находилось в разложении. Я тут увидел и услышал потрясающее.

Существует старая пословица, что камень клином вышибают. Безнадёжно <нрзб> умеренный порядок, когда противная сторона борется крайними средствами. Можно быть каких угодно социальных убеждений, но перейти к умеренному режиму можно лишь после уничтожения крайности крайностью. Эта аксиома не была понята руководителями добровольческого движения. Драконовские меры могли привести страну в повиновение. Для этого надо было проявить силу и решимость, свойственные крайним течениям. Вместо этого провозглашались лозунги либерализма. Полумеры и полувзгляды. Активные элементы контр-движения сковывались бессилием <либеральных лозунгов>, чем воспользовались те, кто не боится проявить силы. Либеральное направление подготовило большевизм у себя же в тылу.

Сами добровольцы, развращённые войной, по нравственному уровню стояли не выше большевиков. Они не имели ясного политического облика, в то время как большевики смело выставляли своё политическое лицо. В штабах шло пьянство, разврат и интриги. Администрация, будучи в руках социалистов, дискредитировала войско, на которое она сама опиралась. Последнее висело на воздухе и имело лишь там почву, где было сосредоточено в массе. Всё население проклинало реквизиции и прочие беззакония, производимые отдельными решительными добровольцами, не желающими ожидать бумажных переписок враждебных армии гражданских учреждений. Отчего видел это я и знал, что армия рухнет, и не видели это те, кто держал в своих руках бразды гражданского правления? К чему было вести дело, которое не могло кончиться благополучно?