13.08.04 Была на «Томском Автографе». Ольга Геннадьевна предложила подготовить серию наших заседаний, посвящённых поэтам-томичам, почему-либо в городе отсутствующих (умерших уже или живущих в отдалении от Томска). Назвала ряд имён: «Кто кого себе возьмёт?». Мне достался Владимир Брусьянин. Я с трудом вспомнила, что это тот самый поэт, вечер памяти которого в 2002-ом году оттянул публику с Жениного «бенефиса». Но я ничего его не читала, и ОГ дала мне его книжечку «Третий день» (по Библии – день создания земли, моря и растений, т.е. природы).
Ещё на ТА пришли две поэтессы-самоучки. У одной – явно поэтическое видение, другая – такая непосредственная, такая румяненькая: «Я же вам свою душу раскрываю!» - «А вы, кроме себя, как поэта, кого еще любите?» Мгновенный ответ: «Нет, я поэзию не люблю, но свои стихи (а около нее – пачка толстенная ее «стихов») я все помню наизусть». А у меня под рукой томик Батюшкова, я и зачитала, грешная, что мне открылось вдруг, пока я ее слушала:
«Стихи мои! Опять за вас я принимаюсь!
С тех пор как к Музам я, к несчастью, обращаюсь,
Покою ни на час… О, мой враждебный рок!
Во сне и наяву Кастальский льется ток!
Но с страстию писать не я один родился:
Чуть стопы размерять кто только научился
За славою бежит – и бедный рифмотвор
В награду обретет не славу, но позор». (Из «Сатиры»).
Многие рассмеялись и сделали мне страшные глаза. Но сама эта «поэтесса» довольно искренне себя вела и мне даже понравилась. Со словами: «Зря я сюда пришла», она собралась и распрощалась со всеми. Ольга только головой ей вслед покачала…
Свободное копирование
