Начало революционной работы - 5

Весной 1874 года я познакомился и увлекся теориями Бакунина. Попытался я и Гаврилу заразить бакунизмом. Но Гаврила возразил мне:

– Ты, Павел Борисович, народа не знаешь. Для него это не подойдет. С нашим народом нужно, как Стенька Разин, – командовать.

Этот своеобразный «якобинизм» глубоко сидел в Гавриле. Он и в своей артели командовал, и тот же элемент команды вносил в пропаганду.

Так, выходил он, бывало, на толчок, где толпились ждущие нанимателя рабочие, и начинал:

– Эх вы, бараны! Чего вы друг другу работу перебиваете? Чего зря цену сбиваете?  Разве это порядок? В других-то странах народ умнее, там цен не сбивают...

И начнет рассказывать, как дружно борются с хозяевами рабочие в Англии. Но все в таком тоне, будто начальнически распекает толпу, которая не понимает своего собственного интереса...

Гаврила был наиболее яркой фигурой среди рабочих, с которыми я сталкивался в Киеве. Остальные много уступали ему во всех отношениях.

С 1873 года у нас пахнуло в воздухе началом политического оживления.

В январе (или, может быть, в феврале) к нам в Киев попал № 1 рукописной, нелегальной газетки «Вперед», выходившей в Одессе. Ничего особенно оригинального в этой газетке не было: был здесь проект революционной организации, похожий на мой конотопский в том отношении, что он тоже базировался на студенчестве, но еще более наивный и не выходивший из рамок академической молодежи; была статейка, рекомендовавшая студентам, занимающимся преподаванием, устроить забастовку, чтобы добиться повышения платы за уроки... Но огромное значение имел в наших глазах самый факт, что в Одессе существует революционный кружок, который мог приступить к изданию собственной газеты.

Будучи уверен, что Желябов является членом этого кружка и, вероятно, стоит даже во главе его, я послал ему письмо, но оно не дошло до Желябова, а впоследствии я узнал, что его в это время не было в Одессе, что он не был членом кружка, издававшего листок «Вперед», и никакого отношения к этому последнему не имел.

Но это была лишь первая ласточка, возвещавшая приближение революционной весны.