Моя пропаганда среди рабочих началась со двора дома, в котором жил со своей семьей доктор Каминер. Это был талантливый и интересный человек. Он вышел из старозаветной еврейской среды. Готовя его в духовные раввины, родные женили его очень рано, чуть ли не 15-ти лет от роду. Уже имея семью на руках, он начал учиться русской грамоте, самоучкой дошел до университета и стал врачом. Вместе с тем, Каминер был выдающимся еврейским поэтом.
Семья у него была большая. Старшие дочери, Надежда и Августина, очень еще юные и интеллигентные, были живые и идейные девушки. Познакомил меня с ними Лурье. Я быстро подружился с ними. Упомяну, кстати, что через них я познакомился с Каблицем, который раньше был их преподавателем. Вскоре я сам приглашен был Каминером давать уроки его детям, затем я совсем поселился у него.
Во дворе дома Каминеров работали плотники.
Как-то, вечером, я остановил одного из них, Гаврилу, на улице и заговорил с ним. Плотник шел, прихрамывая, – я и начал разговор с вопроса, что с его ногой. Узнав, что он получил ушиб на работе, я заметил что-то о том, как тяжело достается хлеб бедному человеку. Затем спросил Гаврилу, знает ли он грамоту?
– Нет, я неграмотный, – ответил Гаврила: – В нашей артели всего лишь один умеет читать, да и то не гораздо...
– А хотите, я буду приходить к вам в артель? Обучил бы вас читать и писать...
– Что ж? Это хорошо. Приходите!
И Гаврила дал мне адрес артели.
Артель была небольшая, человек в восемь – все крестьяне из средних губерний – помнится, из под Рязани. Жили все вместе, в общей квартире, где-то на краю города, за Подолом.
Пришел я в артель. С час занимался с плотниками грамотой. Затем, вынул принесенную с собой популярную брошюру по природоведению и предложил почитать вслух. Прочел несколько страничек – артель слушала с интересом. Тогда я приступил к тому, что считал собственно пропагандой. 06ъяснил, что предметы, о которых говорится в книжке, проходятся в гимназиях и в университетах, что рабочему люду туда нет доступа, что об образовании простого народа начальство не думает, что с народа только налоги берут...
Все это пришлось моим слушателям по душе, и с этого вечера я начал очень часто бывать в артели.
Но революционных тем я касался с некоторой осторожностью, приспособляясь к уровню развития слушателей. А вопросов религии не касался вовсе.
Иногда в основание своих бесед я брал евангельские изречения, осуждающие богачей и вскрывающие беззакония власть имущих. Но, читая и толкуя эти изречения на революционный лад, я старался, чтоб у слушателей не могла явиться мысль, что я говорю против церкви, против Христа.
Свободное копирование
