Гимназические годы - 20

По-видимому, и гимназическое начальство заблуждалось относительно степени моего политического развития. Я заключаю это из того впечатления и той тревоги, которые вызвало мое классное сочинение на окончательном экзамене – в 1871 г. Всем ученикам, и мне в том числе, дали тему: «Что посеешь, то пожнешь». И вот через несколько дней, учитель словесности заявляет мне в классе: «Аксельрод, что вы такое написали? Это Бог (или черт) знает, что такое». И дальше целый ряд восклицаний, выражающих не то возмущение, не то недоумение. Но ни намека на то, чтобы работа была плоха, – в последнем случае достаточно было бы поставить плохую отметку, а отнюдь не волноваться и выходить из себя. И в самом деле, в течение 4-х или 5 часов, в которые мы писали наше «сочинение» под неусыпным и зорким контролем одного из учителей, я успел написать сочинения для двух или трех товарищей, и все они получили хорошие отметки. Да и вообще мои классные и домашние «сочинения» принадлежали к лучшим. Когда я переходил из 6-го в 7-ой класс, директору вздумалось устроить своего рода торжественное зрелище, в виде публичного выступления одного из окончивших гимназию, с прощальной речью от имени всех своих товарищей и ответа на эту речь кого-нибудь из перешедших в 7-ой класс учеников. Разумеется, речи эти должны были быть написаны в классе, и назначение «ораторов» было делом учебного начальства.   Для произнесения ответной речи назначили меня. Так как у меня отроду не было даже отдаленного подобия ораторского искусства, да если принять еще во внимание мое еврейское происхождение, то само собою очевидно, что выбрали меня в данном случае в «ораторы» только потому, что написанная мною речь показалась директору и учителям лучшею в классе по своему содержанию и «литературным достоинствам». Моя «репутация» по части «сочинений» нисколько не поколебалась и в 7-ом классе. И вдруг на окончательном экзамене такой неожиданный сюрприз, как забракование моего «сочинения»!

Но загадка разъяснилась, как только появился в классе директор. «Аксельрод», обратился он ко мне, «у вас уже заметны скверные черты еврейских писателей: всякого задеть, уколоть», и т. д. в этом духе. Не сразу я сообразил, каких еврейских писателей он имел в виду, с кем из них он находит у меня сходные «скверные черты». О Берне и Гейне я имел смутное представление, хотя кое-что из их произведений и читал. И так как мне, к величайшему моему сожалению, абсолютно чужд дар юмора, иронии и сарказма, которым в высокой степени обладали Гейне и Берне, то уже по одному этому мне в голову не могла придти мысль, что директор увидел какое бы то ни было существенное сходство у меня с этими великими писателями. В действительности же, я никаких задних, политически подозрительных мыслей сознательно не проводил в своей экзаменационной работе. Вместо того, чтобы трактовать заданную тему под углом зрения моральной сентенции и иллюстрировать ее примерами из обыденной жизни и индивидуальных отношений, я во главу угла поставил вопрос о свободе воли и необходимости, как логическую предпосылку для выяснения смысла и значения изречения: «Что посеешь, то пожнешь». Примеры же для иллюстрации этого изречения я взял из всемирной истории, указав на то, что посеял и что пожал сначала папский, а потом, в новое время, королевский абсолютизм во Франции. Я увлекся, выражаясь нескромно, за неимением более подходящего термина, «философско-исторической» стороной заданной темы, совершенно не думая о нашем, родном, российском, царском абсолютизме. Я в то время еще не сознавал, что царское самодержавие стало и все более становится таким же злом, каким являлся монархический абсолютизм во Франции в 18-ом веке. А гимназическое начальство заподозрило меня в том, что, ссылаясь на примеры из истории папства и французской монархии, я имел в виду и царский режим, и предстоящую ему судьбу!

Однако, начальство отнеслось ко мне снисходительно; директор и учитель тут же в классе задали мне другую тему – о Пушкине. И инцидент окончился для меня благополучно. Зато меня постигла другая неприятность: я срезался по физике. Я в течение года, вообще, запустил несколько классные занятия, и вот в результате я не выдержал окончательного экзамена, так что и мне могли бы сказать: «Что посеешь, то и пожнешь».

Не хотелось мне оставаться на второй год в классе, и я решил поехать в Нежин, чтобы в то же лето выдержать там дополнительный экзамен по физике для вступления в лицей и затем, впоследствии, перевестись в Киевский Университет.