Как-то подозвал меня к себе в гимназии учитель Михаил Александрович Горбатов. В нашем классе он не преподавал и, кажется, был папиным пациентом. Он мне предложил репетировать одного из своих учеников, четвертоклассника Поля, сына генерала. И прибавил:
- Человек богатый, не стесняйтесь. Спросите с него тридцать рублей в месяц.
Тридцать - в месяц!.. У меня до сих пор деньги бывали только подарочные на именины (по рублю, по два) да еще - что сэкономишь с трех копеек, что нам выдавались каждый день на завтрак. И вдруг - тридцать в месяц! За деньги я уроков никогда еще не давал, боялся, - сумею ли, - но преодолел свою робость и сказал, что согласен. Горбатов написал мне рекомендательное письмо я сказал, чтобы я с ним пошел к генералу сегодня же, в субботу, вечером.
Письмо было незапечатанное. Я пришел домой, рассказал о предложении, прочел письмо:
Ваше Превосходительство,
Александр Петрович!
Податель сего письма, один из превосходнейших учеников седьмого класса, может принять на себя обязанность репетировать вашего сына. Он знает превосходно немецкий язык и теоретически и практически и отличается большим терпением и любовью к труду.
О немецком так было сказано, потому что мальчик особенно плох был в немецком. Письмо это всех нас очень смутило. Долго мы обсуждали, можно ли идти с таким письмом. Папа находил, что совершенно невозможно: фамилия - Поль, - может быть, немцы; заговорят со мной по-немецки, и получится конфуз.
Решили так: сегодня я к генералу не пойду, а завтра, в воскресенье, днем пойду на дом к Горбатову и все ему объясню. Так и сделал. Горбатов рассмеялся, сказал, что рекомендательные письма всегда так пишутся, что генерал - форменный бурбон и немецкого языка не знает. И еще раз посоветовал, чтобы за урок я потребовал тридцать рублей.
Мне очень хотелось получить тридцать рублей.. Но было страшно совестно просить такую колоссальную сумму: тридцать в месяц! Уж пятнадцать было бы для меня огромнейшим богатством, двадцать же - лучшего нельзя было и желать. А вдруг, правда, даст тридцать! Ведь генерал, - отчего не даст?
Долго я думал и решил, - когда меня генерал спросит об условиях, начну так:
- Михаил Александрович Горбатов советует мне просить с вас тридцать рублей...
И генерал, наверно, не даст мне дальше говорить и скажет:
- Ну, тридцать так тридцать. Прекрасно!
Пошел. Ввели к генералу в кабинет. Приземистый, с рачьими глазами, с седыми, свисающими по концам усами, в высоких сапогах со шпорами. Прочел письмо Горбатова.
- Угу! Ну, вот и хорошо. Мальчишка мой лодырь, будьте с ним построже... Позвать Александра Александровича!
Вошел гоноша на голову выше меня, тонкий и красивый. Отец познакомил нас. Видимо, - это я потом сообразил, - отец ждал, что я поэкзаменую его сына, посмотрю его тетрадки, - он их принес по приказанию отца. Но я не догадался, - только мельком взглянул на тетрадки и сказал: "Хорошо!"
Сын ушел, отец наставил на меня рачьи глаза и спросил:
- А какие ваши условия?
- Михаил Александрович Горбатов советует мне просить тридцать рублей...
Генерал резко оборвал меня:
- Мне нет никакого дела до того, что вам советует господин Горбатов. Сколько вы сами хотите?
Я сконфузился и быстро ответил:
- Двадцать рублей.
- Хорошо.- И он встал.
Глупость это была с моей стороны или предательство? Ей-богу, глупость. Мне теперь стыдно и удивительно вспоминать, до чего я тогда бывал глуп. Но не так, должно быть, воспринял мой поступок Горбатов. По-видимому, генерал встретился с ним в клубе и не поблагодарил его за совет, который он мне дал. Вскоре я встретился с Горбатовым в коридоре, поклонился ему. Он холодно-негодуюшими глазами оглядел меня, не ответил на поклон и отвернулся.
Свободное копирование
