Вместе с Борисом записались в секцию фехтования, которой в спортклубе МЭИ руководил брат знаменитого футбольного тренера ЦДКА Бориса Аркадьева, как потом оказалось не менее знаменитый тренер по фехтованию В. Аркадьев. Вечерами мы с Борисом и другими новичками осваивали азы техники владения рапирой, а днём Аркадьев гонял по стадиону, готовя к сдаче норм ГТО. Благодаря Аркадьеву, весной я впервые в жизни пробежал 5 км. и получил значок " Готов к Труду и Обороне", а через год, уже в МОЛМИ пробежал эту дистанцию вторично. Сдача норм позволила получить за успехи на дорожке 3-ий разряд по рапире. Вскоре получил начальный разряд и Борис. Это освобождало нас от посещений занятий по физкультуре.
На соревнованиях на первенство Москвы 1952 года, проходившим в спортклубе МЭИ, мы сидели на лавочке рядом с Тышлером, ставшим тогда чемпионом (есть фотография) и бывшим чемпионом (учеником Аркадьева). Через год в ужасные дни смерти Сталина толпа сломала экс-чемпиону позвоночник на Трубной площади, придавив к трубе ограждения магазина, в который мы с Куняевым бегали за продуктами. Институт травматологии в Харькове оказался бессильным.
Впервые после Беково зимой я вышел на коньках на лёд стадиона МЭИ. Требовалось обязательно пробежать хотя бы один круг. Упав не одиножды, я пришёл к финишу, к удивлению, не последним. Осмелев, я стал ходить на каток и стал не классно, но сносно кататься... до пятидесяти лет.
Играли мы в карты только в безобидные "козёл", "подкидной", " тысяча", "501" и т.п. Позже, без меня, рассказывал Фомин, научились ребята сидеть ночами в "проферанс".
Стал я посещать литературный кружок, где заслушали мои стихотворения. Так как я неправильно выговаривал букву "с", заставили, помогли справиться с правильным произношением её. На каком -то праздничном вечере я читал свои стихи, за что получил в награду книгу с дарственной надписью. Эта память о МЭИ хранится у меня поныне.
Наше братство не пьянствовало ( хотя из отдельных комнат мешками волокли бутылки в приёмный пункт), в комнате не курили, но махровым цветом процветал нецензурный мат по всему этажу. Никогда я ни до ни потом не пользовался таким площадным лексиконом, Борис, наверно, тоже. Решили с этим бороться. Купили большую копилку и стали брать штраф 5 копеек с любого, находящегося в комнате, за каждое нецензурное слово. Когда копилка переполнилась, мы пересыпали пятаки в мешочек и гурьбой поехали в ГУМ, выбрали обои, на которых шишкинские медведи осваивают бурелом, и купили 10 метров. Когда перед кассиршей мы с смехом высыпали пятаки, ей плохо стало. "Вы что, ребята деньги на паперти собирали?"- только она и сказала нам, считая пятаки. Квалифицированные были кассиры в ГУМе.
Обои как ковры укрыли стену около кроватей. Ещё раньше в складчину купили оранжевый абажур. Стало у нас уютнее.
В институте Борис Фомин начал бурно физически развиваться, ростом догнал, и перегнал меня. Стал пользоваться успехом у девочек, влюбился неудачно( она впоследствии стала женой Аркадия). На последнем курсе женился на Эльзе. Окончив институт, направлен на строительство Братской гидроэлектростанции и прожил в Братске 15 лет, потом переехал в Москву, стал доцентом Университета Дружбы народов им. Лумумбы. Мы всегда тепло встречались - в начале 60-х у меня дома в Калуге, потом в начале 90-х у него в Москве, где познакомился с взрослым сыном. Последний раз мы увиделись, когда собрались в Калуге "66" классом отметить 50-летие окончание школы. Стал лысым, но с огромной белой бородой. Переписка наша неоднократно начиналась, но была кратковременной.
Свободное копирование
