Автобиография семьи. Калуга. Одноклассники - 1

Окончив школу, мы не сфотографировались выпускным классом на память. Родители не подумали об этом тоже. Нет такой фотографии. Только в 1 томе книги Станислава Куняева " Поэзия. Судьба. Россия" с фотографии, сделанной в восьмом классе, когда я ещё не учился в Калуге, вижу родные лица. Такими я увидел их в сентябре 1949 года. Сожалею, но в двухтомном труде Куняева практически не сказано ничего о наших одноклассниках. Восполню пробел.

   Первым слева сидит Борис Григорьевич Фомин, "Фома", самый низенький ростом в нашем классе. Это в нём выработало комплекс неполноценности и портило характер. Над ним постоянно подшучивали, и он огрызался, иногда злобно и исподтишка. В математике он разбирался лучше всех нас, и будущие медалисты порой прибегали к его помощи при выполнении сложных домашних заданий. Мы с ним близко сошлись, когда по окончании школы поступили в Московский энергетический институт им. Молотова я - на гидротехнический факультет (ГТФ), а он -электро-эксплуатационный (ЭЭФ). Я должен был строить гидроэлектростанции, а Борис - обслуживать их работу.

   Жили мы в первом корпусе (из нескольких громадных студенческих общежитий, возведенных рядом с основным учебным зданием) на 4 этаже в 427 комнате. В широкий этажный коридор длиной около 100 метров открывались с обеих сторон двери комнат, в которых жили в основном первокурсники двух наших факультетов. Около нашей двери стоял один из двух чёрных, вполне приличного качества диванов с широкой спинкой. В 12 часов ночи в коридор из комнат высыпали спортсмены. Легкоатлеты бегали стометровку, иные гремели гирями, гантелями, ходили на руках. Шум, смех, грохот продолжался около часа, после чего, наконец, можно было спать. В нашей комнате, как и в других, помещались две двухъярусных кровати, стол, тумбочки, стулья. Борис и я расположились на первом этаже кровати. Надо мною спал Аркадий Миронов, из Феодосии, весёлый спортсмен, прыгавший в высоту около 180 см, что по тем временам чуть ли не мастерской нормой. Что ноги, коленки и пресс у него сильные, я удостоверился, когда висел на вытяннуых над кроватью его ногах. Вес у меня был около 57 кг. Красивый, хорошо сложенный юноша не трепался, что любил свою школьную учительницу, потому что видел её, когда она, к нашему изумлению, приехала к Аркадию из Феодосии.

   Жизнь его, по рассказам Бориса, сложилась неудачно. После окончания института работал в Мурманске, семейная жизнь не сложилась, заболел распространённой русской болезнью-алкоголизмом.

   Над Борисом спал Малышев, в те времена ничем особенно не выделявшийся, но впоследствии выросший в крупного организатора, руководителя отрасли.

   Первые месяцы студенческой жизни мы вчетвером много гуляли по окрестным улицам, осваивали Бауманский район Москвы, Лефортово, Шоссе Энтузиастов. Иногда у стойки пивного ларька позволяли себе выпить кружечку "ёрша" пива с водкой, но в общежитии спиртного - ни-ни... Мы с Борисом посещали на квартирах ( Раю Зиновьеву, Инну Сафронову) или договаривались встретиться в парках, скверах или просто на улицах с школьными друзьями (Куняевым, Барановым, Головановым, Марой Копыловой, Максимовой, Никольским). Юра Никольский несколько раз был у нас в общежитии. Приезжали сюда и родные. Часто приходил в нашу комнату двоюродный брат Аркадия Миронова Павел Нечепуренко, студент Консерватории, в последствии знаменитый балалаечник, народный артист СССР. Паша был скромным, но компанейским юношей, азартно игравший с нами в "гоп-доп", простую, но не глупую китайскую игру, получившую в МЭИ большую популярность. Проигравшая команда должна была провезти носом монету в 1 копейку по краю весь периметр стола, или передать друг другу карандаш, зажатый под носом, не уронив на пол, под шутки и гомерический смех всех присутствующих. Эту игру я потом показал в мединституте, и все перемены между уроками студенты -медики с таким же ожесточением и восторгом играли весь первый курс в эту игру, развивающую внимание, реакцию, слух, коллективизм.

   Ещё увлекались мы спартанской игрой в "спичечный коробок", установленный около задней ножки стула, который надо поднять ртом с пола, не слезая с сидения и не касаясь пола. Я был чаще других победителем, доставая коробок отставленный от противоположный ножки на 15-20 см. Благодаря лёгкому весу, сильным рукам и ловкости я возвращался, "заезжал", на сиденье, не свалившись на пол и избежав насмешек и ушибов.

   В комнате не было шахматистов, поэтому партнёрами были товарищи из других комнат, чаще других играл с Петром Пелихом, обычно на чёрном диване в окружении болельщиков. Когда я уходил из МЭИ, мои шахматы остались у него. Я ходил на шахматный кружок, которым руководил известный мастер Бонч-Осмоловский, поэтому, наверно, на этаже всех обычно обыгрывал.