Автобиография семьи. Калуга - 5

Школа построена почти сто лет до этого, как классическая женская гимназия. В правом крыле с отдельным входом жили семья директора нашей школы Махнорылова, и кажется кто-то ещё. Справа же арка открывала вход в внутренний двор школы, на котором каждое утро выстраивали все классы утренней смены (также как в свое время и второй смены) обеих школ отдельными колоннами для выполнения гимнастических упражнений. Закончив учёбу, мы часто оставались во дворе поиграть в кружок или через сетку в волейбол с девочками. Девочек было больше, но все мы были очень дружны. Когда учились во вторую смену, игра в мяч длилась до темноты. И до самой глубокой осени. Закончив игру, весёлой гурьбой шли из школы до площади Ленина, здесь один поток отправлялся в сторону парка Циолковского, другой - вверх по освещенной редкими электрическими фонарями улице Революции, к стадиону. О рекламно- неоновом освещении, как в Америке, мы только читали. У стадиона наша группа рассыпалась. Налево шли на Московскую улицу Надя Комонова, Рита Бардина, на Ипподромную или Подзавалье - Зиновьева Рая, Софронова Инна, Токорева Валя. Направо, мимо стадиона уходила Архангельская и ещё кто-то. Я шагал прямо к вокзалу, особенно если до мелькомбината меня сопровождали подруги-родственницы Таня Теренина и Марина Малофеева (будущие золотомедалистки).. В те времена оплата проезда в автобусах по Калуге производилась по зонам: от площади Ленина до вокзала доехать стоило 80 копеек, а от стадиона - 40. Поэтому иногда от стадиона я ехал автобусом, это было дешевле. Но чаще, даже зимой, я ходил от школы до дома за вокзал пешком.

   В 1950 году мы переселились в новый дом на ул. Поле Свободы, 5 в двухкомнатную квартиру N14. Ходить в школу стало ближе. У нас с Лерой появилась отдельная комната, наши кровати стояли параллельно, через узкий проход, у меня в ногах деревянный почти квадратный небольшой стол, накрытый простынёй и толстым стеклом. (На этом стекле сию минуту лежит клавиатура компьютера на которой я печатаю автобиографию).Под стекло я клал расписание уроков и иллюстрации драм Шекспира, которые привёз из Аккермана. На стекле стоял карболитовый чернильный прибор.

   В мужской школе не хватало помещений для учебы даже в 2 смены. Поэтому под широкой металлической лестницей, ведущей на 2-ой этаж здания, в женскую школу, отгородили пространство от школьного коридора фанерной стеной, сделали класс, разместили здесь семнадцать девятиклассников, а ещё выкроили конурку для спортинвентаря, лыж. Парты стояли в два ряда, левый - в притык к стене и окну (через который осенью и весной мы выпрыгивали в школьный двор), а между вторым рядом + столом учителя и фанерной стенкой оставалось широкое пространство. На этом пространстве, на кафельном полу на переменах разворачивались азартные "футбольные" (или скорее хоккейные) битвы. Шайбу, которой служила обычно металлическая чернильница или тряпичный ком, с остервенением пинали великорослые юноши, гнали её к воротам, обозначенными портфелями около противоположных стен. В воротах сидели на полу вратари, широко разбросив ноги по примеру хоккейных голкиперов. Когда кто-нибудь врезался в стенку спортивной конуры, раздавался грохот падающих, прислоненных к стене лыж, и класс взрывался восторженным возгласом - "Лылов!" (фамилией учителя физкультуры) с интонацией  - "Рыбник!" из любимого Уленшпигеля, или скандированием дразнилки "Лыл поплыл через Нил!". Я подозревал, что эту фразу, как и почти все прозвища учеников и учителей придумал Стасик Куняев. Или Боря Горелов. Так далеко не интеллектно развлекались в юности будущие почетные граждане города, знаменитые писатели, доценты, инженеры, учителя. Однажды крепыш Витя Баранов с разгона врезался в живот нашего классного руководителя, историка Михаила Александровича Соколова, внезапно вошедшего в дверь класса на шум. Бедный старичок схватившись за живот, свалился на последней, моей парте и согнувшись еле отдышался, окруженный сочувствующими беде воспитанниками. Другой раз, сорвавшаяся с чьего-то валенка галоша (мы ходили осенью и зимой в резиновых галошах) спикировала на лысину не во время заглянувшего в дверь Лылова к всеобщему восторгу и гомерическому смеху. К Лылову мы относились добродушно, фамильярно, как к товарищу. Все ребята класса за редким исключением были спортсменами - лыжники, пловцы, гимнасты, шахматисты, легкоатлеты, футболисты, волейболисты, стрелки. На многие соревнования Лылов ходил и ездил с нами как организатор. Помню, как в полуподвальном школьном помещении, где зимой была раздевалка, Лылов провёл соревнования по стрельбе из мелкокалиберной винтовки и я неожиданно выбил 47 очков из 50. Позже я связал такой прекрасный результат с тренировками дома у Юры Голубева в Москве. Учась в МЭИ, я повторил этот результат. Жаль, что не занялся этим видом спорта, а вместе с Фоминым стал заниматься в спортивном клубе института фехтованием у знаменитого тренера Аркадьева.