Авторитет в 9 классе мне принесли шахматные победы в парке (и позднее) над четверкой, слава чемпиона-юниора хоть и мало известного, но города Белгорода-Днестровского, стенгазета "Шахматист", которую я по собственной инициативе в первые дни самолично оформил и повесил в коридоре школы. И учился я не слабее классных аборигенов-отличников.
Авторитет у школьных учителей завоевать помог случай.
Поступив в тот год в аспирантуру в Калужский педагогический институт, ушёл из школы учитель русского языка и литературы Григорий Иванович Блинов, любимец старших классов - "Блин". Вместо него пришла в класс молодая учительница - Клавдия Фёдоровна. Встретили её мои соученики неодобрительно. На черной классной доске к началу её урока неизменно красовалось выведенное мелом "КаФэ", "КФ", просто "Фи" или ещё что-нибудь более злое с соответственными рисунками. Ребята откровенно бузили на уроках, доводя порой учительницу до слёз, ставя одну цель - вернуть в школу Блинова. Мне было дико, что можно так себя вести на любимом моём предмете. Я Блинова не знал. Поэтому хамство по отношению к миловидной молодой женщине, впервые появившейся в школе, старающейся мирно, не рефлектируя, построить отношения на уроке, я не одобрял. Будучи сам новичком в классе, учился на её уроках хорошо, обращался к Клавдии Фёдоровне вежливо и доброжелательно, старался, по комсорговским привычкам, успокоить не в меру ретивых. Это не осталось без внимания в учительской среде. И в классе сменили комсорга: вместо " не справившегося" Юры Ряжнова, креатуры Стасика Куняева, избрали меня. Так началось наше с Куняевым соревнование в влиянии в классе, в учёбе, литературе, шахматах и даже в авторитете у девочек.
"КФ" скоро уступила место вернувшемуся в наш и 10 класс Г.И. Блинову. Родители выпускного и нашего классов заявили, что без Блинова их дети останутся неграмотными, не поступят в вузы и уговорили директора школы дать аспиранту часы русского и литературы в двух классах.
Выпустив наши классы, Блинов ушёл на преподавательскую работу в институт. За 2 года прагматичный и душевный, несколько суровый Григорий Иванович стал моим любимым учителем. Задолго до времени изучения Л.Толстого, он дал задание приготовить доклады: мне - по образу Андрея Болконского, а Куняеву - Пьера Безухова. Я изучил всё, что имелось в библиотеках города, иллюстрировал доклад многими цитатами из "Войны и мира". Весь урок ребята внимательно слушали меня, но мне не хватило времени. Тогда Блинов договорился, чтобы следующий урок, математики, отдали под литературу, и я сдвоенный урок вдохновенно излагал доклад. Станислав свой добротный, но скучноватый доклад уложил в один урок. Добрыми житейскими советами Блинова я пользовался в студенческие годы и переписывался всю его жизнь. Я был по литературе первым в глазах и ребят и преподавателя. Объединенный (женской и мужской школ) литературный кружок вели попеременно Блинов и учительница девчонок, (жена Махнорылова.) Я постоянно председательствовал на заседаниях и единогласно был выбран редактором школьного литературного журнала. От девочек моим замом выбрали Иру Жиляеву. Она оформляла и иллюстрировала журнал.
Редактором я был придирчивым. Переделывал стихотворный и прозаический "лепет" девчонок, и со Стасиком Куняевым, часто спорил по ритму, строю стиха, боролся с неправильными оборотам речи. Так волей судьбы я стал первым редактором стихов знаменитого в будущем маститого поэта и литератора Станислава Куняева, главного редактора "толстого" журнала "Наш современник".
На весь журнал от меня потребовали рецензию, написал. Рецензия осталась у меня, а журнал - у Жиляевой. По " редакторским делам" я бывал у Григория Ивановича в маленькой квартирке на улице Софьи Перовской, познакомился с его женой. Запомнился его письменный стол аккуратно по краю выложенный стопками книг. Следует ли говорить, что многие годы я поступал так же.
Блинова любили и уважали все наши ребята, и даже девочки, отдавая пальму первенства среди всех учителей. Этим уже он заставлял всех нас выкладываться по русском и литературе дома и в школе. Он читал по литературе микролекции о том, чего не было в учебниках, давал, "всовывал" новое, что узнал в институте, и был при том строгим и требователен. Помню, мой близкий друг и сосед по парте Витя Баранов написал домашнее сочинение по Чехову, второпях написал одинаково "а","е" и "о". Блинов не поленился, подчеркнул красным карандашом каждую букву, поставил жирную двойку и заставил переписать сочинение внятно.
На юбилейные встречи (10, 20, 30 лет) наших классов "66"-ой школы мы приглашали Блинова, фотографировались с ним.
До самой кончины профессора Блинова я поддерживал тёплые отношения с ним и его супругой Марией Александровной (скончавшейся незадолго до него), посещал при каждом приезде в Калугу.
Свободное копирование
