Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Nikolay_Murzin » Жить интересно! - 2

Жить интересно! - 2

01.06.1935 – 30.04.1936
Североуральск, Свердловская, Россия

 Если вспомнить лето 1935 года, то кажется оно сплошь теплым, солнечным и веселым. С утра меня посылают за хлебом. Я иду в магазин, покупаю четыре буханки. Голод совсем не ощущался. У нас появились другие потребности.

  С утра до вечера мы играем в войну. Федька Гармаш где-то добыл папаху, ремни, кобуру, сам сделал деревянную шашку — Федька совсем похож на Чапаева. Мы делаем пулеметы-трещотки, гранаты.

  Красиво получается, когда в старый карьер мы бросаем бутылки, наполненные сухой золой,— эффект взрыва, по крайней мере зрительный...

  Все лето — игры. К осени нашей заботой становится лес. Грибы и ягоды, кедровые орехи. Но это уже не промысел ради жизни — это совсем иначе. Лучше, легче, интересней — хорошо!

  Огород дает неплохой урожай картошки, в домашнем хозяйстве — козы, куры, кролики.

  Осенью 1935 года вернулся дед. И вот сидит он на лавке в избе, в окно светит яркое солнце. Степан Северьянович привез штаны, наполненные подсолнечными семечками,— так и вез их, перекинув две тугие штанины через плечо. Штаны послужили ему вместо мешка. Больше ничего не привез дед.

  У меня обнаружили грыжу. Повезли на операцию в Надеждинск. Весь путь до Надеждинска выглядывал я в окно: казалось, нет ничего интереснее, как так вот ехать хоть на край света.

  В Надеждинске в первую очередь — санобработка. Парикмахер вогнал в мои волосы машинку — в ней что-то заскрежетало, и она умолкла. Голова моя была плотно забита угольным шлаком от паровоза. Начали мыть голову — черная грязь заполнила ванную. Еле отмыли.

  Мать дала мне 15 рублей, какие-то гостинцы и ушла. Из окна второго этажа больницы помахал я ей рукой и остался в палате. Операцию делал хирург Сахаров, полный мужчина лет 35. Он часто приходил к моей койке и упрашивал:

  —Ну, расскажи что-нибудь, Коля, из вашей покровской жизни.

  И я рассказывал все, что знал. Видимо, забавно рассказывал, с детской наивностью. Сахаров до слез смеялся. Он понимал больше меня и просил ещё и ещё раз рассказывать. У моей постели собирались больные из других палат. Был среди них сталевар с прожженной ногой, был дед с «килой» (грыжей), дядька с больным желудком. Меня почему-то называли Клоуном. И Сахаров обязательно приносил мне в кармане гостинцы.

  Выписавшись из больницы, я побродил по городу. Зашел во Дворец культуры металлургов, сходил к аэродрому поглядеть на «эропланы». На базаре купил бутылку молока и банку консервов — горох с мясом...

  На вокзале встретил знакомую из Покровска — тетку Зацепиху. Она погрузила в вагон два мешка, а сама отлучилась. И уехал я с её мешками в Покровку, да сам ещё вытаскивал их там из вагона.

  Мать опоздала к встрече поезда. Завидев её на подходе кпоселку, я со всех ног бросился к ней навстречу, запнулся, упал... Швы разошлись снова. Уже в покровской больнице меня дохаживали. Но так и остался я с недолеченной грыжей.

  Первый раз поссорился я с Ванькой Дубровиным — лучшим другом своим. Его отец, Максим Евграфович, подошел ко мне и шипящим голосом сказал:

  —Не замай Ваньку! Душа твоя помойная...

  Обидно мне было до слез за такие слова. Гадкий, скользкий, подлый мужик был Ванькин отец. Впоследствии он подвизался в «стукачах» — в тяжелые 1937—1938 годы. Не случайно и убили его в конце концов в 50-х годах где-то уже на родине, в Полтавке, куда вернулся он после ссылки в надежде найти счастье.

27.06.2013 в 03:57


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame