1915 - 1922. - 5

    Это все было раньше. А жизнь связная, день за днем, началась много позже - с того дня, когда я проснулся в светлый день на своей кроватке дома, в Петрограде, и увидел: папа что-то делает на столе, а Миша ему помогает. Я стал скорее вставать, а папа повесил в нашей комнате громаднейший план океанского парохода, на котором были нарисованы в разрезе каюты, машины, трапы, коридоры, две трубы, капитанский мостик и многое другое. Мне помнится, что папа сам нарисовал его, но, вероятно, я ошибаюсь - папа так чертить не умел.

    Мы живем на Каменноостровском проспекте (он же - улица Красных Зорь), дом 63, квартира 25. Вход к нам со двора. У нас четыре комнаты - папин кабинет, где уютно и темновато, на кушетке черный ковер, вышитые желтой, красной и белой ниткой черные мутаки и подушки. Есть подушка с попугаем, у которого можно вертеть глаз; ее сделала еще папина бабушка; но в кабинете я редко. Потом столовая - это неинтересно; потом детская; здесь у меня свое место - парта, а у Миши - стол. Но игрушек у меня нет - у Миши был дифтерит, его заперли в мамину спальню, и все игрушки спрятали в шкаф (в 1919 году не устроить было дезинфекции). Через год шкаф открыли, дали мне игрушки, и тут заболел дифтеритом я. Мама сожгла все игрушки на кухне. Жгла и плакала, мне их не было жалко, кроме огромной лошади. Но вместе с игрушками сожгли и мои книжки. Я очень жалел «Слоника Моку» и еще одну книжку, необыкновенную книжку про остров - государство детей: там все были дети - от царя до дворника; кому исполнялось десять лет, должен был уехать.

    Часто в ночных мечтах я воображал себя на детском острове, придумывая все новые и новые подробности.