Мемуары герцога де Навайля - 35

На другой день после описанного сражения ко мне явился Морозини и объявил, что неприятельские атаки на бастион Святого Андрея еще более усилились: враги, которые осаждали ретираду, уже подвели свои сапы вплотную, пользуясь тем, что она слабо оборонялась, и если немедленно не подойти на выручку бастиону, город неминуемо обречен сдаться. У меня не было причин быть довольным Морозини, но, стремясь использовать любую зависевшую от меня возможность спасти Кандию, я в тот же день поднял на помощь своих солдат, занял оборону наряду с венецианцами и успешно удерживал бастион вплоть до своего отъезда, да так успешно, что больше двух месяцев турки не могли продвинуться ни на дюйм.

Через несколько дней я задумал небольшую вылазку, дабы потревожить оба неприятельские позиции. Морозини снова пообещал придать нашим войскам триста человек из своего гарнизона. Господин Кольбер-Молевриер выступил со своим отрядом в назначенный час, вытеснил неприятеля из редутов и, навязав ему изматывающую стычку, успешно возвратился на прежние позиции. Морозини так и не прислал обещанное подкрепление, а на упреки господина Кольбера ответил, что получил специальный приказ Республики не выпускать за крепостные стены ни одного солдата.

Едва только ступив на кандийский берег, когда мы с Морозини отправились взглянуть, как обороняется бастион Святого Андрея, я говорил и повторял впоследствии неоднократно, что там необходима еще одна ретирада. В начале июля французские войска подверглись на бастионе ожесточенной атаке и хотя храбро отбросили турок, но из-за великой опасности, угрожавшей тогда городу, Морозини так встревожился, что согласился с моим предложением устроить-таки вторую ретираду и попросил выделить людей для работ. На другой день я предоставил ему тысячу восемьсот человек, а еще двести настоял, чтобы прислали с наших кораблей. Эта команда в две тысячи человек трудилась полтора месяца, ни разу за все время не позволив себе прерваться. Поскольку день и ночь они работали под неприятельским огнем, мы придали им для защиты пять или шесть сотен наилучших наших солдат. В середине того же месяца, среди бела дня, когда на страже стоял полк Жонзака, турки с саблями наголо ринулись на штурм нашей позиции в бастионе Святого Андрея. Передовые посты были сразу захвачены. Маркиз де Жонзак подоспел на выручку со своим резервом, истребил тех, кто пытался защищаться в занятых укреплениях, а остальных отбросил прочь. Несколькими днями позже я сделал ответную вылазку к Сабионере, потеснил врагов и разрушил часть их лагеря.

Через некоторое время к Кандии подошли галеры папы и короля. Много раз предлагалось начать бомбардировку неприятеля из корабельных орудий, однако исполнению этого намерения мешал неблагоприятный ветер. Наконец, когда настало удобное время, созвали совет, чтобы решить, которую из двух вражеских позиций подвергнуть бомбардировке - у Святого Андрея или же у Сабионеры. Судя по приготовлениям, предпринимавшимся турками накануне, я полагал, что последний, однако Морозини и другие венецианские генералы сделали иной выбор, и в ходе дальнейших событий стало ясно, что он оказался не лучшим.

Два дня спустя королевская эскадра, папские, французские, мальтийские и венецианские галеры вкупе с галеасами и несколькими другими судами Республики показались в боевом порядке в виду позиции турок у бастиона Святого Андрея и бросили якорь на расстоянии пушечного выстрела. Тотчас неприятель открыл безостановочную пальбу из своих орудий, расставленных вдоль берега, выпустил великое множество ядер, - но ответные залпы союзного флота были настолько сильны, что вынудили турок бросить свои батареи и укрыться в окопах. В самом начале сражения от неприятельского огня загорелся корабль "Тереза" - взрыв поднял его на воздух, задев суда, стоявшие поблизости и едва не пустив на дно "Реаль", на борту которого находился генерал галер господин де Вивонн. С "Терезы" спаслось едва ли три человека, а все, что находилось на палубе, в том числе и большая часть моего снаряжения, было утрачено. После пяти- или шестичасового обстрела врага наша морская армия отошла на прежние позиции, не потеряв больше ни одного корабля: из-за благоразумных предосторожностей, ущерб, понесенный ею, не был слишком велик. В это время мы планировали совершить вылазку, и Морозини должен был придать нам шестьсот человек, - однако несколько офицеров, посланных мной на разведку к позициям турок, доложили при возвращении, что противник предупрежден; разведчики Морозини также донесли, будто бы великий визирь перебросил шесть тысяч человек на тот участок, где ожидалось наше нападение, и мы не отважились выполнить наш замысел.

Однажды утром в конце того же месяца Морозини явился ко мне вместе с другими генералами Республики. В смятении те сказали, что турки овладели капониром Сабионеры, начали подводить подкоп под куртину, мне должно быть хорошо известно, что на этом участке нет иных оборонительных сооружений, и если я немедленно не приду на помощь, осады не сдержать. Я тотчас предпринял вылазку, чтобы выбить врага прочь, и она оказалась весьма успешной: мы не только освободили захваченный капонир, но и продвинулись вперед на две сотни шагов, и полтораста стрелков даже укрепились в турецких траншеях. Королевские войска проявили невиданную стойкость: более двух часов, без прикрытия с моря они вели непрерывный огонь и дважды отражали атаки турок, наступавших со всех сторон; неприятель потерял пятьсот или шестьсот человек, тогда как у меня погибло лишь несколько солдат и офицеров, но в том числе - господин де Тремуле, капитан в полку Монпеза, отважный служака.

С той же стороны турки удерживали одну важную позицию, препятствовавшую нашему сообщению с портом. Я решил овладеть ею и попросил у Морозини подкрепления; тот посулил было пятьсот человек, но когда я послал за ними, выяснилось, что он может предоставить едва ли пятьдесят славян. Пришлось вновь обходиться лишь собственными силами, и господа Кольбер и Дампьер, командовавшие ими, так увлекли бойцов своим примером, что королевские войска вытеснили врагов, заняли и удержали их укрепления. Уже в конце боя господин Кольбер был ранен в голову отлетевшим при взрыве бомбы осколком камня.