Поэт и сказитель

13. Поэт и сказитель

На фотографии: В день своего 70-летия Валентин выступает с лекцией о Пушкине в Колумбийском университете, Нью-Йорк, 1 апреля 1998 г.

Фото с сайта "Весь Берестов".

 Что Валя был поэтом, знали на нашей улице почти все.

 «Поэт! Поэт!» – кричали вслед.

 Поэту было восемь лет.

 Но Валя был и хорошим рассказчиком. Быть в центре внимания, не ради каких-то тщеславных побуждений, а чтобы нести слово в свое окружение – это было заложено у Вали уже тогда. Обладая хорошей памятью, будучи начитанным, а еще и фантазёром, Валя без труда мог овладеть вниманием своих слушателей – обитателей нашего и соседних дворов.

 Поселился мальчишка у нас на углу,

 И умел он рассказывать сказки.

 Просвещение своих слушателей Валя начал со сказок, прочитанных им в книгах или услышанных от бабушек. А потом, когда запас известных ему сказок иссяк, стал рассказывать самим выдуманные истории, и это была его первая проза.

 Очень скоро Валя стал, как он назвал себя, «сказителем дружинным».

 Не стал я предводителем дружины,

 Но сделался сказителем дружинным.

 О призраки, пираты, колдуны!

 Вот так, совсем неожиданно, у Лёсика Чудова появился конкурент, но скорее они дополняли друг друга. Обычно набегавшаяся и наигравшаяся за день детвора собиралась в конце дня на лавочке под окнами нашего дома. В центре Лёсик, а вокруг – все слушатели. Так стали собираться и вокруг Вали. Его, как теперь говорят, рейтинг рос изо дня в день:

 И главное, чего теперь боялись

 Отважные приятели мои:

 А вдруг историй, леденящих кровь,

 Я в сумерках рассказывать не буду.

 Во время одной из таких посиделок, когда Валя рассказывал какую-то придуманную им «леденящую кровь» историю, произошло забавное происшествие. Был теплый августовский вечер, и уже совсем стемнело. Внимание собравшихся ребят было приковано к Валиному рассказу. В тишине этого вечера был слышен только негромкий голос Вали. И вдруг со стороны сада появились две белые фигуры. С визгом и криками «Привидения! Привидения!» все разбежались. Оказалось, что вся эта жуткая сцена была устроена Лёсиком Чудовым и Володей Зиновьевым, подозреваю, что не без сговора с Валей. Лёсик и Володя, надев страшные маски и закутавшись в простыни, проникли в наш сад, а из него – в наш двор. Долго мальчишками и девчонками обсуждалось это происшествие.

 Вскоре «привидения» стали появляться в соседних дворах и на улице. Надев маску и завернувшись в простынь, Лёсик вставал на ходули, что делало его, и так не по возрасту высокого, выше взрослого мужчины. Вид со стороны был потрясающий: какое-то непомерно высокое белое существо на тонких ногах со страшной рожей бродило по темному неосвещенному двору под визг ребятни. Затем «привидение» выходило на улицу и с высоты своего роста заглядывало в окна домов, пугая теперь не только детей, но и взрослых.

 Ходули, изготовленные Лёсиком, были для нас в новинку. Мы гурьбой бегали за Лёсиком и просили дать походить на ходулях. Он давал. Взобраться на ходули при нашем детском росте было непросто, а чтобы на них ходить, нужны были ловкость и сноровка. Лучше всех ходить получалось, конечно, у Мишки-Кукарачи. Он сноровисто вставал на ходули и столь же сноровисто вышагивал нам на зависть.

 И мы с Валей пробовали шагать на ходулях, но не всегда удачно, иной раз и шлепались с их высоты наземь.

 Несут меня ходули.

 Кричат ребята: «Слазь!»

 Боюсь, не упаду ли

 С ходулей

 Прямо в грязь.

 И сразу позабудут,

 Как важно я ходил.

 Но долго помнить будут,

 Куда я угодил.

 А маски, как и ходули, Лёсик и Володя делали сами и нас учили их делать. Форма маски лепилась из глины. На форму слой за слоем накладывалась мокрая бумага. Когда она высыхала, ее снимали с формы и раскрашивали в нужные цвета – и маска готова.

Приключения с масками продолжались долгое время. Вечерами Лёсик и Володя, надев маски, выходили на улицу и заглядывали в лица прохожих, преимущественно девушек. Кто-то смеялся или взвизгивал, а кто-то обзывал их дураками.

 Ходули, маски – это был не первый и не последний розыгрыш, устроенный Лёсиком. Он вообще был мастером на всякие проделки, шутки, розыгрыши. Вот еще одна из причин, почему Валя тянулся к Лёсику. Валя и сам был шутником и юмористом. Юмор был у Вали добрый, веселый, не обидный. О хорошо развитом чувстве юмора Вали свидетельствуют и его стихи. Например:

 Муж – дракон,

 Жена – змея,

 Дочь – собака,

 Сын – свинья.

 Современная семья!

Можно и другие:

 Как быстро юность пролетела!

 И дух уже сильнее тела.

 Кто на нашей улице лучше Лёсика, умницы и эрудита, мог достойно оценить Валины поэтические способности! Валя это понимал и спешил познакомить Лёсика со своими сочинениями. Так что Лёсик был и первым слушателем Валиных детских стихов и первым его критиком.

 Помню, как Валя декламировал стихотворение о рассеянном короле. В стихах шла речь о том, как незадачливый король, справляя нужду в лесу, забыл там свои штаны. На поиск потери снаряжается войско, которое и находит злополучные штаны. Водрузив на себя потерю, король восторженно восклицает: «Они на мне! Они на мне!»

Из всего этого шутливого стихотворения запомнил, но, возможно, не точно только одно четверостишие:

 Король в лесу забыл штаны.

 В дворец он прибежал…

 Об этом случае он всё

 Фельдмаршалу сказал.

 Лёсик, конечно, смеялся и хвалил Валю за юмор.

«Сказителем дружинным» Валя был до самой войны. Может быть поэтому, как он пишет, из «Косого» он в «Кесаря» однажды превратился.

 …из Косого

 Я в Кесаря однажды превратился.

 «Эй, Кесарь!» Я охотно откликаюсь.

 Уж лучше Кесарь, только б не Косой

 Новое прозвище свидетельствовало более чем о признании Вали нашей детворой, он стал авторитетом.

Сказителем Валентин оставался до самых последних дней своей жизни.