Сойдя с трибуны... - 3

 Но вернусь к своей работе. Когда я только начинала, мне по молодости лет всё казалось увлекательным — новые места, новые люди, интересные встречи... Время и опыт показали, что места и люди могут быть новыми, но проблемы везде одни и те же.

 Выступая у себя в городе Ленинграде, я могла выбирать аудиторию по своему желанию — научно-исследовательский институт, любой Дом культуры или учебное заведение. Но если посылали в провинцию, выбора не было. Лекторы ехали «в глубинку» обычно по приглашению какого-нибудь обкома и выступали с лекцией, как правило, на очередном совещании партийного или партхозяйственного актива — это входило в обязательное обучение для высших партийных чиновников. Выступление называлось «шефским» и не оплачивалось. Но компенсировалось это тем, что по негласной договорённости местных партийных организаций с обществом «Знание», в котором мы все состояли, нас старались «максимально загрузить», т.е. устраивали нам ещё несколько лекций на предприятиях города и области, уже платных. Нередко случалось прочесть до тридцати лекций в неделю, и мы недурно зарабатывали. Без этого ни один лектор в командировку не поехал бы, и даже моральный кодекс коммуниста тут не срабатывал.

 Я особенно любила ездить на Север — в Петрозаводск, Мурманск, Кандалакшу, когда там устанавливался полярный день. Но больше всего мне памятна поездка в Архангельск...

 Прибыв на место, сразу шла в обком, получала нужные материалы и начинала вживаться в роль «человека из центра», который всё знает, в том числе жизнь Архангельска и области, их успехи в последней пятилетке, их перспективы на будущее, их «узкие места» в настоящем... Читала отчёты предприятий, зазубривала названия как передовых заводов и предприятий, фамилии их руководителей и передовиков производства, так и тех, кто срывает план и подлежит суровой критике. Работа эта — немалая и нелегкая. Но так серьёзно мы готовились только к первой лекции, для начальства. А после неё меня уже не слишком интересовало, куда меня везут, перед кем я буду выступать. Пока ехала (а ехать приходилось, кажется, на всех существующих видах транспорта, от самолета и до похоронного автобуса!), я успевала узнать у своего провожатого всё, что нужно, и договориться о теме лекции. Но к первой лекции — «шефской» — готовились основательно.

 Наконец я готова, заучила всё, что мне нужно. Вся эта мура будет на другой же день после лекции выброшена из головы, но для выступления это необходимо. Такова установка идеологического отдела ЦК: где бы и с какой бы темой мы ни выступали, будь то «Международное положение», или «Экономические успехи СССР в эпоху развитого социализма», или «Проблемы нравственного коммунистического воспитания», — любое наше выступление должно быть «увязано» с жизнью коллектива, который предоставил нам трибуну. И я видела постоянно, какой эффект это производило, как легко поддавались наши слушатели этому гипнозу лекторского искусства!

 Они благожелательно воспринимали любую критику, они были счастливы, что о них говорит «человек из центра», что бы он ни говорил, — значит, там, «наверху», о них знают и помнят! Так достигался контакт лектора с аудиторией, укреплялось доверие масс к родной советской власти!

 Кажется, великий педагог Ушинский сказал: «Кто умеет — делает сам; кто не умеет — тот учит других: кто не умеет ни того, ни другого — тот учит, как надо учить». Все наши выступления – и мои, и моих товарищей — как раз, к сожалению, подходят под этот афоризм. Мы учили грамотных, знающих своё дело людей, как им надо учить своих товарищей и подчиненных «выполнять и перевыполнять», «догнать и перегнать»...