Из тюрьмы в тюрьму - 7

 Было уже поздно, когда мы разошлись по камерам. Я с Симиренко пошел в камеру Мокриевича. Эта комната предназначалась для больницы, и вечно чем-нибудь больной Иван Карпович занимал ее в качестве больного.

 Друзья прежде всего сообщили мне, что произошло за время моего одиночного заключения, и познакомили с условиями жизни в мценской тюрьме. Я узнал, что в конце 1879 г. в г. Елисаветграде был арестован с грузом динамита сын киевского купца, Григорий Гольденберг, бежавший в свое время из Архангельской губернии. Между прочим, он посещал сходки и на той общественной квартире в Киеве, где я жил в качестве квартиронанимателя. Сознавшись в убийстве харьковского губернатора, кн. Крапоткина, Гольденберг затем написал жандармам нечто в роде исповеди, в которой сообщил все, как о своей революционной деятельности, так и других. А знал Гольденберг очень много. Он сообщил, например, подробные данные о бывших во второй половине июня 1879 г. с'ездах в Липецке и Воронеже, указав на участников их. В связи со с'ездами я был осведомлен, что чисто народническая партия "Земля и Воля* преобразовалась в "Народную Волю", которая в основу своей деятельности поставила политическую борьбу, для достижения социалистических идеалов. Выдающимися членами этой новой партии называли: Андрея Желябова, Николая Морозова, Льва Тихомирова, Веру Филиппову (она же Фигнер), Софию Иванову, Александра Михайлова, Михаила Фроленко, Якимову, Златопольского, Преснякова, Колодкевича, Квятковского. Несогласные с программою "Народной Воли" выделились в особую группу, назвав ее, как и свой орган, "Черный Передел", с чисто народническою программою, не признававшей политики и террора. Как на видных членов этой партии указывали на Плеханова, Веру Засулич, Дейча, Стефановича, Аксельрода. Сообщили мне затем, что в ноябре 1879 г. произошел взрыв на Московско-Курской ж. д., когда проходил поезд с царскою свитою. Результатом этого взрыва были лишь два опрокинутых вагона, при чем человеческих жертв не было. Виновниками называли Льва Гартмана и Софию Перовскую, из которых первый бежал за границу и не был выдан Франциею, а вторая скрылась.

 Поразило меня и сведение, что в августе 1879 г. казнили в Одессе Дмитрия Лизогуба и вместе с ним Чубарова и Давиденко, а над Логовенко и Виттенбергом, судившихся также по делу Лизогуба, или "28-ми", смертная казнь приведена была в исполнение в г. Николаеве. Участвовавший в этом процессе близкий мне и Леве человек, В. X. Кравцов, о котором я уже упоминал, был присужден к бессрочной каторге {В 1923 г он умер на родине, в Волынской губ.}. Говорили, что главным виновником такого жестокого приговора был студент харьковского ветеринарного института, Федор Курицын, сидевший в одесской тюрьме и, воспользовавшись доверием заключенных, оклеветавший их. Под псевдонимом "Федьки", этот Курицын раза два останавливался в моей квартире в городищенском училище, и у нас тут же возникло предположение,-- не оговорил-ли он меня и Леву? Далее сообщили мне, что летом 1879 г. в Таганроге был арестован бывший студент медицинской академии, Лев Мирский. Он покушался на жизнь шефа жандармов, генерал-адъютанта Дрентельна, занявшего место убитого в 1878 г. генерала Мезенцева. В конце 1879 г. военный суд приговорил Мирского к смертной казни, а сообщника его, Тархова, к бессрочной каторге. Но, в виду несовершеннолетия обоих их, первому казнь была заменена бессрочной каторгой, а второму назначена 10-тилетняя каторга. В январе 1880 г. по делу о подкопе под херсонское казначейство и похищении более 1 1/2 миллиона денег, были приговорены мои одесские знакомые: дочь генерал-лейтенанта, Елена Россикова (урожденная Виттен) к бессрочной каторге, студентка цюрихского университета, Елизавета Южакова, и Анна Алексеева ("Галка") к ссылке на поселение, а главный виновник, сын флотского капитана, Федор Юрковский, которого я знавал под именем "Сашки-Инженера", еще сидел в это время в киевской тюрьме.