Подведение итогов жизни - 17

 Я переехал в Киев и стал слушать лекции в университете, принимая в тоже время самое живое участие в политической жизни, весьма интенсивно проявлявшейся как в стенах, так и вне стен университета. В это время университет еще не окончательно лишен был своих вольностей, полученных с воцарением императора Александра II-го. Не был еще ограничен прием студентов, не уничтожен доступ для лиц с домашним образованием, не введена была форма, и студенты ходили в каком угодно одеянии, являясь вне стен университета полноправными гражданами. Многие украинцы посещали, например, лекции в национальных костюмах: в вышитых сорочках, засунутых в шаровары, широкие, "как черное море", в цветных поясах. Типичным верхним одеянием для большинства студентов были шляпы с необыкновенно широкими полями (у украинцев громадные барашковые шапки) и плед, заменявший и шубу, и пальто, и одеяло. Говорили, что когда однажды киевский университет посетил министр народного просвещения гр. Толстой, то не поверил, что видит студентов, и предложил проверить по матрикулам {К слову сказать, студенты, -- как и мужской пол юной революционной молодежи -- носили в большинстве длиннейшие волосы, а девушки, наоборот, стригли косы, дабы не отнимать времени для ухода за головой, что особенно трудно было при хождении в народ. Казалось бы, что этим соображением должны были руководствоваться и юноши. Но многие предпочитали просто не причесываться. Длинные волосы, кажется, должны были служить символом серьезности.}. Отсутствие формы способствовало тому обстоятельству, что университет могли посещать все желающие, что в действительности и было. Университетский устав 19 июня 1863 г. подвергнут был усиленной атаке со стороны реакции лишь в середине 70-х годов.

 К этому времени правительство, руководствуясь указаниями представителей усиливавшейся реакции, в достаточной мере возбудило против себя даже самые умеренные элементы. Между прочим в Киеве, внимая донесениям таких лиц, как Юзефович, предавший в свое время известного историка Костомарова, как профессор Шульгин, редактировавший реакционный орган "Киевлянин", перешедший затем к профессору Пихно, ничем не уступавшему Шульгину, или как профессор Гогоцкий -- правительство по пятам стало преследовать украинскую "Старую Громаду", членами которой состояли, почти исключительно представители науки и литературы, преследовавшие чисто культурные интересы своей родины и стремившиеся к водворению только конституции. Любопытно, что проф. Шульгин, более всех содействовавший удалению Драгоманова в 1875 г., в 1862 г., оставив кафедру всеобщей истории, предлагал совету университета командировать Драгоманова за границу, с целью дать этому студенту возможность получить звание профессора и кафедру истории! При посредстве репрессий правительство выбило украинофилов из этой колеи и направило их на нелегальный путь, при чем некоторые, особенно молодые, примкнули к радикальным группам. В 1875 г. из Киевского университета, по знаменитому 3-му пункту, был удален популярный профессор -- историк М. П. Драгоманов, который тотчас же уехал за границу, откуда уже не возвращался. Протестуя против этого произвола, подал в отставку другой профессор киевского университета, известный экономист Н. И. Зибер, и вслед за Драгомановым переехал в Швейцарию. В то же время, как по мановению жезла, заработали жандармы и прокуроры, стараясь установить связь между самыми крайними партиями и украинофилами. Из Киева выселены были: Житецкий, Чубинский и Беренштам. Украинская литература подверглась жестокому преследованию. М. П. Драгоманов в Женеве стал издавать "Громаду". Среди украинцев возникла организация для доставки в Россию названного журнала и его распространения. Я был далек от украинского движения, хотя с многими представителями этого движения находился в наилучших отношениях. Профессор В. Б. Антонович, Н. В. Ковалевский, Ф. К. Волков, эмигрировавший за границу, и бывший соредактором Драгоманова по "Громаде", В. Л. Беренштам, Ф. Виниченко, о котором упоминал ранее, А. А. и С. Ф. Русовы, были близкими и уважаемыми для меня людьми и деятелями. Кроме того, я был хорошо знаком с Житецким, доктором Михалевичем, учителем Антиповичем, присяжным поверенным Троцким, драматургом Старицким, помещиками: Подолинским, Щетинским и Домонтовичем, доктором Тессеном, девицами: Столицею, Тризна и Маркевич, крестьянкою Гайка Ищенко и др.