Наследники Василия Никитича - 5

1 марта

Не прошло и четырех месяцев, как разразилось I марта. Император убит. Грозный Исполнительный комитет разгромлен[1]. Семь террористов присуждены к повешению.

После кратковременного колебания Александр III берет определенно реакционный ("охранительный", как стали говорить) курс, возвестив об этом манифестом, получившим название манифеста о сохранении самодержавия[2]. "Ананас" прозвали его в публике, которая, кажется, никогда у нас не теряет способности подмечать смешное. Написанный Победоносцевым в обычном его елейном стиле, манифест заключал ряд периодов, кончавшихся каждый молитвенным пожеланием: "...а на нас (т. е. на императора) да ниспошлет..." и т. д.

Но все это доходило тогда до нас по разговорам старших между собой, непосредственные же мои воспоминания, связанные с этими историческими событиями, весьма скудны. Помню московские улицы, убранные черными флагами, длинные, черного крепа головные уборы у дам, спускавшиеся с головы до середины спины. Помню, что Федин учитель, студент В. А. Соколов, не ходил некоторое время на урок, так как был арестован на сходке в университете. Группа студентов, правых, с гр. Уваровым во главе, как мне вспоминается по тогдашним рассказам, стала собирать деньги на венок на гроб Александру П. Умеренные студенты, опасаясь, что этот сбор спровоцирует крайних на какое-нибудь выступление, воспротивились производству сбора в аудиториях. Вышло, конечно, замешательство, поведшее к аресту и уводу в Бутырки большого числа студентов. Они, впрочем, скоро были выпущены. В. А. Соколова после его освобождения встретили у нас как героя. В глазах Максима он сделался авторитетом по политическим вопросам. К нему в нашу классную комнату приходил впечатлительный Максим поговорить о процессе террористов. Сестры, оберегая наши нервы, не говорили при нас об этом. Но из расспросов и суждений Максима на этих совещаниях в нашей классной мы знали многое, чем не хотели нас тревожить сестры: в каких государствах введена смертная казнь и как она где приводится в исполнение, какие доводы существуют против смертной казни и почему отменены пытки; почему террористы не отрицают и не скрывают своих действий...

Совершенно отчетливо вспоминается мне гнетущее настроение, царившее у нас в доме в связи с судом над террористами. Встает предо мною как наяву такая сцена: в какой-то весенний, солнечный день Катя и Нина не находили себе места, ни за что не принимались и в конце концов очутились у нас в детской. У открытого окна, обращенного в наш обширный двор, стоят рядом Катя и мисс Маколей. Катя высказывается против применения смертной казни. Мисс Маколей приводит в оправдание ее библейскую заповедь: "Око за око и зуб за зуб". "Но ведь есть же учение Христа", -- возражает Катя. В это мгновение стая галок, шумя крыльями и громко каркая, поднялась с нашей крыши и перелетела через двор на противоположную. "Противные вещуньи накаркают еще что-нибудь", -- говорит Нина, подходя к окну.

"Див кличет верху древа", -- твержу я только что с голоса, от В. А. Соколова перенятый отрывок из "Слова о полку Игореве". Стараюсь успокоить себя тем, что и Библия, и Евангелие, и "Слово" -- все это одни выдумки. Ведь вот сейчас все кругом совсем как всегда. Галки перед каждым вечером перелетают с крыши на крышу. Нинины окна не выходят на двор, и потому она раньше галок будто не замечала. И все же мне жутко от невысказанного напряжения, чего-то скрытого за всеми этими повседневными, обычными предметами и явлениями.