Охотское море расположено между Камчаткой и Сахалином. Здесь действительно царство китов. И самые рыбные в мире места. И вот удивительное дело: остров Сахалин по форме напоминает чудовищную рыбу, а полуостров Камчатка - кита. Они плывут встречным курсом, "Сахалинская рыбина" выныривает из Японских вод. А "Камчатский кит", изогнувшись, погружается в волны Тихого океана.
Под самым носом его рассыпались - словно мелкая рыбешка - Курильские острова. И похоже, что «кит» гонится за ними…
Мы проскочили мимо Курил ночью. И с первыми проблесками зари перед нами распахнулась белесая водная равнина. Обычно бурное, беспокойное Охотское море выглядело сейчас на редкость тихим и ласковым. Его засевали солнечные блики. Над ним, в безоблачной синеве, клубились и реяли сотни птиц. И стоял полнейший штиль!
- Ну, наконец-то! - сказал, улыбаясь, боцман, - погодка - прямо по заказу! Теперь мы отыграемся, возьмем свое… Уж теперь-то - точно!
Сверху, из "вороньего гнезда", раздался крик марсового:
- Вижу фонтаны! Прямо по курсу!
- Сколько? - спросил с мостика капитан.
- Штук восемь…
- Полный вперед, - прорычал в переговорную трубку капитан, - самый полный!
Шхуна шла на всех парах, и команда ликовала. «Вегетарианцы» были верной добычей! И с каждой минутой расстояние между ними и китобойцем сокращалось… Но внезапно с юго-востока надвинулся туман.
Мы увидели его не сразу; мы ведь смотрели вперед - на китов!
Киты играли. Знаете, как резвятся эти гиганты? Они прыгают по воде, словно дети - по тротуару…
Хвостовые лопасти у них устроены не так, как у рыб, а - горизонтально, и обладают, в связи с этим, редкостной мощью. И прыжки китов, сопровождаются всегда пушечным гулом. Но все равно в их играх есть что-то трогательное, инфантильное.
А туман, между тем, наползал! Первым его углядел марсовой и прокричал тревогу… Но что же тут можно было поделать? «Скиталец» и так шел полным ходом - не шел, летел. Но туман двигался быстрее. Повторялась, в сущности, та же история, что и с Чукотской грозой. И в обоих случаях мы были обречены, оказывались в проигрыше.
Вскоре туман навалился на шхуну - и поглотил корму. Я покосился туда, и увидел плотную, тяжело колышущуюся, стену. Обвел взглядом море - но и оно уже тоже затмилось, помрачнело…
А затем меня с головы до ног окутали, обволокли густые лиловые клубы… Не стало ни мачт, ни палубы. Я словно погрузился вместе с кораблем в мутную жидкость - невесомую, неосязаемую, пахнущую йодом и гнилыми водорослями.
Ощутимыми, отчетливыми в ней были только звуки.
Где-то очень близко слышался сочный плеск, раздавались гулкие хлопки по воде - это играли киты. Они резвились с прежней беззаботностью.
Люди же чувствовали себя потерянными, полуослепшими. Когда-то я говорил об обских туманах… Они там действительно, сильны. Но такого страшного, как этот - я еще никогда не встречал! Впрочем, здешний край в этом смысле прославлен. И моряки не зря называют Камчатку "дьявольской кухней туманов".
Простерев беспомощно руки, я двинулся по палубе ощупью, робко отыскивая дорогу к кубрику.
И вдруг услышал голоса.
Разговаривали сгрудившиеся у рубки моряки. Шел типичный мужской треп… Треп бездомных, изголодавшихся людей - о любви, о сексе, о всяких пикантных деталях.
Таких разговорчиков я наслушался за жизнь немало. И в казармах, и в тюремных камерах, и на кораблях - везде преобладал один, традиционный сюжет.
И сейчас толковали о том же, - но не о людях, а о моллюсках.
- У них, не так, как у всех прочих, - повествовал бойкий тенорок. - У них это делается по-простому, по-пролетарскому! Вот, скажем, кальмар… Он подплывает к какой-нибудь дамочке, протягивает ей - своим щупальцем - пакет со спермой. И та берет, ни слова не говоря, и кидает себе прямо в матку.
- Врешь! - усомнился кто-то, - неужто, у них так?
- Все точно, ребята, - подтвердил хриплый голос (и я сразу узнал краснолицего моряка). - Есть и другая порода - называется «аргонавты». Так у тех - еще проще… У спрута, у мужика, щупальце со спермой отрывается и плывет - навроде рыбы - ищет самку! А как найдет, само к ней в нутро заползает.
Она, дура, вообще ни о чем не знает… Спит, к примеру, видит сны, а сперма-то уже - промеж ног!
- Промеж щупальцев, - поправили его с хохотом.
- Ну, правильно, - согласился краснолицый, - да какая разница? Главное, что - тама! И без хлопот!.. Я как-то в порту с одной девчонкой познакомился. Конечно - выпили, поболтали. Ну, потом я и говорю: "Ладно, короче… Ложись!" А она мне: "Ты что, мол, хочешь, - как кальмар? Сунул пакет со спермой и все дела? Нет, я все-таки человек. Ты свое щупальце пока не протягивай… Сначала - поухаживай за мной, понравься мне!"
- Эх, девочки, - вздохнул первый, - цыпочки-курочки! У меня тоже в Петропавловске осталась одна. И еще - в Усть-Камчатске. Но теперь, когда я их увижу? План не выполнен, фарту нет. А наш капитан с пустыми руками не привык возвращаться… Верно говорю, ребята, загорать нам в море - до осени!
- Да, не везет, - послышался новый голос, - в который уж раз упускаем добычу! То дождь, то туман… И все как-то исподволь, исподтишка! Вот же, подлость какая! С чего? Почему?
- Так бывает, братишки, когда на борту - баба, сказал из тумана Авдеич. И все на минуту примолкли, слушая затейливый его мат.
- Или когда - неудачник… Истинный неудачник! добавил затем Краснолицый. - Но кто бы это?
Раньше таких у нас, вроде, не было…
Я находился уже поблизости от них - в двух шагах. Но услышав эти слова, дальше не пошел. Замер, не дыша. И слегка попятился.
Ребята недоумевали, терялись в догадках, но мне-то все сразу стало ясно! Я прекрасно понимал, кто здесь истинный неудачник…
И баба, - подумал я затем, - она ведь тоже имеется! Лежит в моем мешке, плывет на этой шхуне. Правда, она - резиновая, надувная… Но кто знает, какие у фортуны прихоти? На что она обращает внимание? Может быть, для нее вполне достаточно того, что есть?
Свободное копирование
