Когда я очнулся, побоище уже кончилось, и помещение опустело. Я лежал один, под столом, среди обломков мебели. А рядом со мною - непонятно, как сюда попавшая, - валялась злополучная Красотка. Вид у нее был плачевный, она явно успела побывать под ногами. Резина сморщилась, и груди опали, и на животе ее темнел рубчатый отпечаток чьей-то гигантской подошвы.
Да и сам я тоже выглядел не лучше… Рубашка моя была разорвана, лицо - в крови. Нос распух, расплылся и сильно болел; до него нельзя было дотронуться. Уж не сломал ли его негр? - подумал я, - только этого мне не хватало… (и вот это-то, как раз, и случилось! След негритянского нокаута остался у меня навсегда и, должен признаться, красоты он мне никак не прибавил.)
Подобрав куклу, я спрятал ее за пазухой, - чего ж ей было зря валяться? И пошатываясь, прикрывая лицо ладонью, побрел к дверям. И едва только вышел наружу - услышал милицейские свистки.
Меня арестовали и отвели в портовую комендатуру. И оказалось, что я - единственный, кого власти смогли задержать! Остальные участники драки успели скрыться. Кто-то их вовремя предупредил… Меня же ребята не заметили, забыли. И мне, таким образом, пришлось теперь отдуваться - одному за всех.
В комендатуре я натерпелся сраму! Меня долго там мытарили, допрашивали, составляли протокол. А затем я был доставлен под конвоем на борт корабля. И сдан под расписку вахтенному начальнику.
Он холодно - с каким-то брезгливым любопытством - осмотрел меня. И сухо усмехнулся:
- Вот так ты, значит, начинаешь свою морскую карьеру? Хорош… Ну, ладно. Умойся, приведи себя в порядок, а потом - зайди-ка к Старпому. Он хочет с тобой поговорить.
Час спустя я находился уже у старшего помощника капитана. И тот сказал мне:
- Вот что, голубчик. Приказано списать тебя на берег…
- Почему - списать? - испугался я. - Неужели из-за этой истории?
- Нет… Хотя она тоже, конечно, повлияла. Но главное в другом. Пришел специальный приказ из Управления…
- Насчет меня?
- В том-то и дело. Как выяснилось, ты скрыл, при поступлении на флот, кое-какие факты своей биографии. Например, старые судимости… Ведь они были?
- Ну, были, - трудно, с запинкой, признался я, - но амнистия же их сняла, отменила!
- Вот так и надо было в анкете отметить: что они, дескать, были, но теперь - сняты! Понимаешь?
- Но не совсем… Какая, в сущности разница? Ну, хотя бы даже и скрыл. Кого это задевает?
- Это задевает закон! Существует правило, по которому бывшие заключенные в загранплавание выходить не могут. Правило это весьма жесткое! А мы скоро можем оказаться в иностранных водах.
- Ну и что же теперь? - пробормотал я растерянно. - Неужели ничего нельзя придумать?..
- Не знаю, что тебе сказать, - вздохнул он. - Вообще-то можно было бы, наверное, придумать что-нибудь… Но слишком уж много ошибок ты натворил!
Было видно, что разговор этот ему, старому моряку, человеку простому и добродушному, - весьма неприятен. И говорил он, занавесив глаза седыми бровями, морщась, как от кислого.
- Во-первых, схитрил, утаил правду. А во-вторых, оказался замешанным в скандале. Капитан тобой очень недоволен! Даже видеть тебя не хочет.
- Но что же я здесь буду делать? - проговорил я с тоской, - в этой глуши, в двух шагах от Северного полюса…
- Послезавтра сюда должен зайти каботажный грузовик «Бурун». Он возвращается в Архангельск и заберет по пути тебя. Мы уже радировали на «Бурун», договорились.
- Спасибо хоть на этом, - сказал я. - Но как же все-таки в управлении смогли узнать?
- Кто-нибудь накапал, - пожал он плечами, - настучал… Стукачей у нас, сам знаешь, больше чем сельдей в море.
Так мы потолковали. И я ушел. И на прощание он сказал, крепко хлопнув меня по плечу:
- Ничего, малыш, все образуется. В следующий раз будешь умней! А лично я - что ж… Единственное, что я могу для тебя сделать, это отметить в твоих документах, что уволен ты - не по приказу из управления, а именно за пьяную драку… О приказе лучше не поминать! Это, брат, серьезно. Ну, а скандал в порту - дело ясное, простое, понятное всем… - И добавил, пряча в усах усмешку. - Но все-таки впредь старайся в скандалы не попадать!
Свободное копирование
