Приехав в Челябинск, я продолжал свою работу. Свою гастрольную поездку я совершил с трио дипломантов Всероссийского конкурса концертных исполнителей: Матильды Борх, Михаила Ратпера, Иосифа Гельдфандбейна. Наша небольшая бригада работала дружно, согласованно и дисциплинированно. В Челябинске я также пережил немало волнующих минут, бывая в цехах Кировского завода бесконечное число раз, наблюдая его напряженную жизнь, посещая его огромные сталелитейные и кузнечные цехи.
Я приносил оттуда листки "молний" выездных редакций различных цехов: "Боевой листок", "За трудовую доблесть" и другие, где отмечались производственные показатели и недочеты работы. Эти "молнии" напоминали мне сводки с фронта.
"Единым фронтом в трудовое наступление!"
"Мы бьем тревогу: на участке — простой!"
"Слава передовым бригадам Ани Пашниной, Марии Рашевской, Аси Елмановой, Вени Микерина, Лены Дружковой, Марии Сибиряковой, в разные дни державшим в своих руках вымпел победы!"
"Цех МХ-3 должен вернуть себе былую славу".
"Тов. Протасов!
Электромонтажный цех отстал от графика в сдаче деталей 80003 и 800061. Как вы можете с этим мириться?"
"Дорог каждый час, каждая минута!"
"Передовики производства — токарь Пучков, сверловщик Атучин, расточник Бихтеев — перевыполнили свои задания".
"Задержка отправки цапф тормозит сборку башен!"
В телеграфности языка этих трудовых сводок я улавливал стиль "Окон РОСТА" и "Окон ТАСС".
Я читал эти "молнии" и думал о том, сколько в нашей стране таких колоссальных заводов — и все они работают на фронт. Организм одного завода — чрезвычайно сложное явление. Он напоминает небольшую республику. Его продукция — усилия не только рук, машин, но и человеческой мысли.
Я видел наших конструкторов, инженеров, их мастерские, где зарождается новый тип машин. Я бывал в огромных цехах, своды которых терялись в вышине, где, казалось, по ночам должны появляться звезды и выходить луна. Но вместо звезд там плыли и плыли раскаленные детали частей причудливых форм. Я поднимался по узеньким лестничкам, ведущим на своего рода сценическую площадку, где раскаленные электричеством болванки, опущенные в огромные чаны, плавили руду. Я смотрел через синие очки на это расплавленное молоко будущей стали. А над площадкой еще выше, по висячей железной дороге, проплывали веселые девушки, успевавшие крикнуть мне приветствие и помахать свежей розой.
Но вот они принимают расплавленную сталь в свои чаны и уезжают дальше. Опустившись, я заметил огромные узорчатые железные леса, похожие на декорации в театрах, но, видимо, созданные расплескавшейся и остывшей сталью. Я видел песочные формы, в которые наливают расплавленный продукт. Я видел гигантские залы кузнечного цеха, где в центре, подобно идолу, стоял огромный молот. Чудовищные по толщине и длине раскаленные бруски ложились на площадку, и молот опускался, давя послушное раскаленное тело, словно это было тесто пирожника, а не благородная сталь. Вот так же, думал я, будут делать танк Маяковского.
Свободное копирование
