"Надо мечтать" - 8

 Наша первая попытка ввести в композицию политического характера музыку прошла успешно.

 Впоследствии, на концертах, я убедился, что работа пользуется большой любовью зрителей. Я всегда высоко оценивал настороженное внимание зала, особую тишину, сосредоточенность моих слушателей.

 В итоге хочется отметить, что эта работа была очень лирична, в ней ощущалась фактурная легкость, разнообразие чувств и состояний.

 Но что представлялось нам, быть может, самым главным — это то, что нам удалось ввести музыку как существенный элемент композиции, найти внутренние соотношения, правильные пропорции музыки и слова. Произошла значительная разгрузка текста за счет музыки, эмоционально продолжавшей мысль, действие. Мы могли ограничиться краткими штрихами тех или иных событий, а музыка создавала дополнительное пространство, в котором продолжалась и развивалась тема, доигрывая мою актерскую задачу. Мы не прибегали к пантомиме, к мизансцене, но мой покой у рояля всегда был заполнен продолжающимся действием. Конечно, далеко не просто "жить в паузе". Актеру всегда затруднительно статическое положение в те минуты, когда звучит рояль; неподвижность как мизансцена — очень тонкое, требующее, я бы сказал, виртуозности актерское состояние. Неподвижность не смотрится зрителем как мизансцена. Убедить его в этом очень трудно. Для этого требуется огромная внутренняя жизнь актера, точная задача, ясное видение, то есть совершенное владение техникой сценического поведения.

 У актера в эти считанные секунды или минуты может возникнуть опасность потери сценического времени. Обычно в таких случаях внезапно образуется как бы пропасть, его сценическая жизнь обрывается, и он возвращен к реальности — той, которая в зале. Зал начинает беспокоить исполнителя, потерявшего творческий контакт со зрителем, актер отвлекается от своей задачи, как бы опустошается, в его внутренний мир проникает жизнь извне. Он начинает замечать лица присутствующих в зале, их туалеты, незаметные движения. Приходят рассеивающие внимание мелкие, незначительные впечатления. Значительно безопаснее ловить эти мимолетные впечатления, когда на языке текст. Но стоять, слушать рояль и ждать своего вступления — дело, безусловно, очень трудное и ответственное. В данном случае задача заключалась в том, чтобы нести в себе музыку как продолжение своего монолога. Это и являлось защитой от рассеяния и потери сценического состояния. Внутренняя жизнь при полном покое все-таки прочитывается в какой-то мере, в данном случае мы имеем дело с едва заметной, очень тонкой пантомимой.

 Музыка усиливает стихию чувств, создает атмосферу событий, она не отделена от исполнителя, не должна ни на одну секунду выпадать из действия. Это другой ракурс той же жизни, которую ты несешь в себе по ходу повествования. Значит, ни в коем случае нельзя уходить из сферы ее влияния, потому что тотчас же нарушится ткань единого и непрерываемого повествования словом и музыкой.

 Эта работа исполнялась мной не только в сопровождении рояля. Однажды мне довелось ее исполнить с симфоническим оркестром под управлением дирижера Н. Рахлина и при участии хора Свешникова — это было в годы войны.