Жизнь в наладке... - 55

Яркие впечатления остались у меня после знакомства с Тверской землей. В то время Калининская область с её обширными лесными массивами, водным царством озера Селигер, старинными русскими городами, глухоманью ещё не растревоженной туристическим бизнесом и просто бездорожьем, была краем привлекательным, зовущим.

В институте выполнял я работу по реконструкции печей в городе Андреаполе у истоков Западной Двины, в городе Калинине бывал при попытке поступления сына Марка в медицинский институт (в Московские "меды" евреев не брали), а моя сестра Льяна неоднократно штурмовала их, но состоялась врачом с именем уже в Калинине.

Муж сестры Боря организовал, в силу своего положения в крупном комбинате искусственного волокна, несколько дней отдыха в охотничьем угодье — нам с моим братом Геной. Тихая, небольшая речка, рыбная, уединённость от дорог, вековой чистый сосновый бор — сказка, связанная с моим детством и брянскими бескрайними борами. Полное безлюдье, егерь с семьёй, все виды рыболовной снасти, ружей. Предложения на охоту (кабаны), ловлю рыбы. Но мы приехали не с пустым багажником и, как оказалось, напрасно. Холодильник в избе был набит закусками и спиртным. Гостевые избы срублены из необъятных брёвен. Уют и уход - всё для номенклатуры. Область, в то время не видела мяса и совсем не была сытой, но это - народ, а не его "слуги".

На озеро Селигер меня с семьёй пригласил на летний отдых мой сослуживец из соседнего отдела института Семён Мойсеевич. Он купил в деревушке Заузье на реке Полоновке, ближе к Новгородской области, домик со скотным двором. В деревне жили старушки в нескольких домах, а большинство домов пустовало и летом. Продавали дом на кирпичном фундаменте за 200 рублей! Школу закрыли. Летом можно было на лодке съездить за хлебом в лавку деревни Сосница, иногда причаливали баржу или рейсовый пароходик, но зимой жить здесь было страшно — полная изоляция, в то время не было сюда дороги, всё заметено снегом, нет связи с миром. Иногда жил здесь тракторист. Сёма рассчитывал на мои руки и не напрасно. Избу я осветил, проводку, патроны, выключатели, розетки привезли с собой. Во дворе сколотил стол, скамьи, в сенях - полати для своей семьи. Электрифицировал избу и соседке. Подсоединение к транзитной сети выполнил по правилам монтёр, вызванный из центра. Потом пили привезённый с собой спирт и много. Сёма - человек тихий, интеллигентный, но после застолья взял в руки вилы и пошёл в лес (рядом с домом и рекой) - на медведя. Действительно, лес был заповедный, медведи хаживали, их помёт я встречал, ну, а Сёму уговорили отдохнуть, монтёра погрузили в лодку.

Озеро Селигер на северо-западе тверской области, и в начале 60-х годов я не наблюдал там толпы туристов, не было дорог, к селениям путь был по воде, но это обеспечивало режим заповедника, уединённую жизнь в краю холмов, озёр, лесов с непугаными обитателями. Бассейн озера имеет протяжённость с севера на юг - 100км. Всё оно состоит из обособленных плёсов, соединённых протоками. Наиболее бурный в непогодь — Кроватынский плёс. Много островов. Ехали мы сюда в первый раз на грузовой машине, вёл её шофёр института, крутой мужичок - Жабин, по колдобинам и бездорожью через древний Торжок на город Осташков - древнюю рыбачью слободу. Далее - только водой, на пароходике по озеру, к безлюдной части Селигера - узкой протоке Полновке и к деревушке Заузье.

Город Торжок являет собой редкое сочетание старины и современности. Если не комментировать современные и не подлежащие к упоминанию объекты, а настроиться на восприятие древней старины этих мест, то следует отметить, что Торжок был построен новгородцами и известен в летописях с 12 века! Уютные набережные с мостом через реку Тверцу, узкие улочки с домами аж пушкинских времён, силуэты колоколен — Борисоглебский собор конца 18 века, а на окраине города стоит, отсчитывая века, деревянная церковь Вознесения 17 века. В городе процветало искусство золотой вышивки, производство сафьяна.

Город Осташков запомнился ровной линией домов вдоль береговой полосы озера, множеством церквей. Здесь процветали кузнечное и сапожное ремёсла, были чеканщики, резчики по дереву. На острове Столбный расположен монастырь Нилова Пустынь. Сам остров - небольшой, а его постройки, кажется, стоят прямо в воде. На острове, в своё время, искал уединения монах Нил, отшельничал, истязал плоть. Монастырь был разорён, горел, но не захирел. Парадный двор с Богоявленским собором (1821 —1833гг), построенным в стиле Тосканской архитектуры, Архиерейская пристань, кельи монахов, гостиная для приезжих, дом для ночлега странников, конюшенный двор, погреба, пекарня, мыльни, амбары, кузни, мастерские, но и сады, огороды, даже пруд для сохранения пойманной в озере рыбы.

Трапезная палата, больничная церковь. Парк и липовые аллеи. Были здесь и несметные толпы богомолья. Ну, а после революции, уже в 1918 году монастырь сразу закрыли, организовали здесь детскую трудовую колонию, в войну 1941— 1945гг - госпиталь, а сейчас застал я здесь дом престарелых, людей, существующих в изоляции, усугубляющей безысходность и тоску.

Наш дом на Селигере стоял близ берега Сосницкого плёса, а узкая протока - Полновка соединяла его с Полновским плёсом, уже в Новгородской области. Древний путь в Новгород пролегал здесь через озеро Селигер. Непроходимые леса и болота служили естественной защитой от врагов. Например, хан Батый — овладел Россией, но в Новгород и Псков его ордам пройти было проблемой. В 1238 году Батый осадил Торжок и взял его. Татары гнались за отступающими по льду озера Селигер, осталось несколько переходов до Новгорода, но грянула весна, вскрылся лёд, конница застряла в Оковецких лесах и топях. Батый свернул на юг. Уже со времени Ивана Калиты Селигер принадлежал Москве.

Быт наш на озере был прост и по-своему нежданно хорош. Навезли мы с собой всякой копчёности, колбас и корейку. Всё это раздали в деревне. Рыба вытеснила жирную свинину, была в диковинку и более соответствовала жаркому лету. В 1963году в озеро были выпущены мальки угря, он прижился. Мы не были рыбаками, а были евреями, но сразу же соорудили простой перемёт - бечеву с многими крючками и наживкой, на ночь поставили его в заливчике у дома. Утром сняли с крючков, правда, с трудом, с десяток крупных угрей. Жена моя — Маша их нажарила, а вообще нашими уловами пренебрегала. Она забиралась на палубу рейсовой баржи и набирала на свой вкус судаков за 1 рубль. Ели уху, в которой ложка стояла, жарили рыбу - сытно и очень вкусно. За хлебом раз в неделю ездили на лодке в лавку по реке Полновке. Ходили на ней далеко, по плёсам, на острова - за брусникой, черникой, клюквой. На плёсах при ветре - большая волна, качка, а берег очень далёк...

Как-то собрались в плавание, в лодку набилось неразумно много желающих, ну, а конец этой вакханалии положила жена Сёмы - Марианна, очень дородная дама. Я представил себе всю компанию на плёсе, вода уже достигала борта лодки, нашёл предлог и выгрузил своё семейство из лодки. Пошли в лес, он у околицы деревни. Лес чистый, лесная дорога заросла, корни вывороченных деревьев-гигантов, на коре сосен - следы когтей, видимо, медведя и его дерьмо на тропе, на ветвях - непуганые птицы, есть тетерева, а через Полновку - большой заповедный лес. Лишь раз встретил охотника с ружьём - отставной военный, много лет приезжающий в эти места.

И мы с Машей почувствовали особую близость с природой, и корни дерева не были помехой. Впечатление особое от прогулок на плоской казанке, но без мотора, по мелководным протокам. Вода прозрачная, кругом заросли, а солнце пробивается через туннель из зелени. Звук - только от стрекоз. Сказка. Вряд ли вся эта первозданная благодать сохранится ещё долго - пробивают дороги, место станет модным и людным, загубят...