Мои темницы - 54

LIV

 Те, которые раньше нас были осуждены, уже были отправлены в Лайбах и Шпильберг в сопровождении полицейского комиссара. Теперь ждали возвращения этого комиссара, чтобы отправить нас к месту нашего назначения. Этот промежуток времени длился с месяц.

 В моей жизни было тогда только одно развлечение: это -- самому разговаривать и слушать разговоры других. Сверх этого, Марончелли читал мне свои литературные произведения, а я ему читал свои. Однажды вечером я прочел из окна "Ester d'Engaddi" Канове, Рециа и Армари, а на следующий вечер я прочел им "Iginia d'Asti".

 Но по ночам я метался и плакал и спал мало или и вовсе не спал.

 Я желал и боялся в то же время узнать, как принято моими родителями известие о моей несчастной участи.

 Наконец, пришло письмо от моего отца. Какова была моя скорбь, когда я узнал, что мое последнее к нему письмо не было тотчас же отправлено, как о том я так сильно просил инквизитора! Несчастный отец, все обольщая себя той мыслью, что я выйду без обвинения, читал однажды Миланскую газету и нашел там мой приговор. Отец сам рассказывал мне об этом жестоком факте и предоставлял мне судить, как этот факт глубоко поразил его.

 О, как я, вместе с безграничной жалостью, какую я почувствовал к нему, к матери и ко всем родным, воспылал негодованием на то, что письмо мое не позаботились отправить! Коварства в этом замедлении не было, но я предположил здесь адское коварство, я думал, что здесь кроется утонченное варварство, желание того, чтобы бич пал со всею возможною тяжестью и на невинных моих родственников. Я желал бы, чтобы я мог пролить море крови в наказание за это воображаемое бесчеловечие.

 Теперь, когда я сужу спокойно, я не нахожу это правдоподобным. Это замедление произошло, без всякого сомнения, не от чего другого, как от беспечности.

 Находясь в таком безумии, я задрожал от ярости, услыхав, что мои товарищи предполагают до отъезда отпраздновать пасху. Я думал, что я не должен праздновать ее, так как у меня вовсе не было никакого желания прощать. Если бы я совершил такое дело!