Офицерская дружина

 26. Офицерская дружина

Офицерская дружина внушительная, мужики в основном толковые, фронтовики. Да и может ли быть иначе, если война только что закончилась?

Начальник отдела военно-морской подготовки каперанг Шишканов неизменно аккуратен, подтянут, строг, но очень доброжелателен. Его уроки судовождения очень увлекательны - на любую штатную или случайную ситуацию у него всегда найдется пример из собственной практики.

Подстать ему и заместитель - каптри Хомутов: интеллигент, строгий блюститель морских традиций и этикета. Обычно ухожен, спокоен, деловит. Он с Балтики, ленинградец-блокадник, переведен на юг из-за туберкулёза. Художник-любитель, разумеется, маринист.

Летом рано-рано, часа в четыре, торопится к морю застать первые рассветные лучи. Безмолвно и неподвижно часами любуется красками всегда разного моря, неба и солнца. Истинно морская душа.

Идут занятия. Благочинная тишина, в коридорах совсем безлюдно. Вдруг из аудитории вываливает сразу группа веселых парней, вслед им доносится:

- Идить за по за дверма, та по на мороз!

Приказ командира принято повторять, но это никому не удается:

- Есть идти за по за мороз, та по на... Куда?

- Кажу за дверма!

- Как это?

- А от так - отчиняй двер, та иди!

Урок по корабельным системам ведет капитан третьего ранга Ляшко. Он беспричинно суетится, бегает по аудитории, выкрикивая на жуткой русско-украинской смеси маловразумительные фразы и, боясь, очевидно, потерять штаны, все время их поддергивает. К концу урока брючной ремень где-то подмышками, снизу ноги оголены до колен. Штаны, китель, лицо и руки густо измазаны мелом.

Он подбегает к доске и надолго замирает, видимо, сосредотачивается. Начинает что-то рисовать - одной рукой рисует, другой тут же стирает, заливисто при этом хохоча. Никому не понятную радость дружно разделяет весь класс. За его спиной все встают, ходят, делятся свежими новостями и анекдотами. Кое-кто начинает на партах делать стойки, зная, что именно это преподавателю всегда не нравится. Поэтому тут же раздается никем еще не разгаданная команда:

- Идить по за дверма, та по на мороз!

Первая ее часть доходчива: пошел вон из класса! а вот вторая? Почему надо непременно идти куда-то на мороз, если в Одессу пришло самое замечательное время года - весна!

Но главная загадка Ляшко не в этом. Ему под сорок, но до сих пор он завсегдатай городской танцплощадки, расположенной тут совсем рядом, в парке Шевченко, минутах в десяти хода. По неясным мотивам он заявляется туда не в щегольской морской форме, перед которой ни одна девчонка не устояла бы, а в самых затрапезных шкарах и бобочке. Поэтому отличить его там от всякой городской шпаны совсем невозможно. И ведет себя так же - курит вонючий «Беломор», смачно сплевывая себе под ноги, с папироской в зубах танцует с молоденькими девочками, таскает их по кустам.

Он свой в любой компании - и среди мореходских ребят, и городских. И те, и другие его уважительно зовут «Батя», что его не только не смущает, но где-то даже нравится. Однако когда завязывается драка, а это случается почти каждый вечер, он решительно защищает интересы училища, дерется очень умело, хотя нередко бывает и сам бит.

Говорят, он несколько раз женился, но избранницы его скоро покидали, и это ему изрядно надоело.

Набросав в результате долгих мучений на доске очередную схему, он обязательно бросит в класс общий вопрос:

- Хто сразу угадает, шо тут намалёвано?

Это самый интересный момент, которого с нетерпением все ожидают с начала урока, потому что разрешается фантазировать беспредельно. И вообще его творчество всегда вызывает очень неоднозначные ассоциации:

- Паровоз! Корова! Самогонный аппарат! Бричка! Слон!

- Усе, фатит! Який же це слон? А шо ж тогда оце?

- Все-таки слон, и у него, как у малайца, отросли большие...

Такие предположения допустимы, даже приветствуются. Безучастных не бывает, разгадывают все вместе.

Ляшко с трудом наводит порядок, выдворив «по на мороз» самых неугомонных, и раскрывает, наконец, потаенный смысл своей наскальной живописи:

- Ох, и недоразвитые вы усе какие-то! Это ж понятно каждому ребенку - це система аварийного пожаротушения на кораблях третьего и четвертого ранга. Уразумели?

- Мы так все и думали! Только это все-таки слон! Вот хобот, а вот эти самые, что круглые...

Звонок на перемену. Следующий раз будет примерно то же самое, только вместо слона появится крокодил, или кенгуру. Но схемы врезаются в память навсегда.

С офицерами-преподавателями дела в целом обстоят терпимо, а вот с воспитателями...

Начальник строевого отдела, которому подчинены все ротные командиры, недавно сменился. Новый, майор Ручковский, переведен откуда-то с Дальнего Востока. Он решил сразу выбрать всю слабину и быстро навести полный порядок и дисциплину.

Начал со строгого соблюдения распорядка, всех указов, приказов и наставлений. Одновременно решено подправить внешний вид. Командиры всех рот провели внезапную проверку причесок, бескозырок и, главным образом, брюк. Длинные чубы тут же укорачивались, бескозыркам возвращался первозданный вид, а из брюк беспощадно выпарывались вставленные клинья. Первый улов был значительным - у каждого что-нибудь оказывалось не соответствующим уставу. Но на этом эффективный отлов нарушителей и закончился, последующие проверки ничего не дали.

Странно: перед увольнением у всех все в норме, но за воротами - снова заломленные бескозырки и широченные клеши.

Командиры опять напряглись и решили ловить нарушителей непосредственно на городских улицах. Дело не хитрое - лови, сколько хочешь! За их окончательное перевоспитание взялся сам начальник отдела.

Любитель страстных и красивых речей, он немного шепелявил: - Вы жнаете, что на таких, как вы Черчилль тратит миллионы? Не жнаете? Почему? Я ваш шпрашиваю!

Поставив перед нарушителями очень трудный вопрос, он логично и доходчиво сам же его раскрывает, подчеркивая очень интересную мысль о взаимозависимости широких штанин с непомерно большими затратами Британского казначейства.

- Теперь поняли? Опять нет? Так жнаете, что я вам шкажу - таких шволочей мы в семнадцатом году к штенке штавили!

Тридцать лет с той поры, а ностальгия по стенке осталась.

Ротные привели новую группу. Начало воспитания иное, но снова интригующее:

- Вы жнаете, что вы жделали? Как это ничего? Не понимаете? Так шлушайте: вы наплевали в тот бокал, из которого товарищ Шталин пил жа ждоровье рушкого народа!

Угомонился начальник не скоро - только после того, как через несколько лет на его широком золотом погоне появилась третья звезда.

Новый командир третьей роты - человек незлобивый, но какой-то бесцветный. Представляясь роте по случаю вступления в должность, настойчиво убеждал, что он не только старший наставник, но и вообще отец родной, за что тут же схлопотал кличку «Папочка». Таким он в памяти и остался, ни имени, ни фамилии.

До него пару месяцев заполнял паузы на этой же должности другой майор, Павлюк. Тот лыка вообще не вязал - говорил сбивчиво и бестол¬ково, брызжа при этом во все стороны слюной. Кому же это понравится? Кто-то сразу определил: Иванушка-дурачок, другой поправил: только раза в полтора глупее. Получилось «Полтора Ивана». Кидали его с одной роты на другую, нигде долго не задержался. Через год уволили.

На гражданке сразу нашел себя: швейцар-вышибала в самой престижной гостинице города - Лондонской, что на Приморском бульваре. Но в одиночестве он пробыл там недолго - вскоре рядом, в нерушимом строю стояли уже не майоры, а подполковники Мотузок и Ноздрачев.

Мотузок - не злой и не добрый, не умный и не глупый. Разный, в зависимости от обстановки. Но очень охоч до баб. Активен легендарно. Сначала регулярно бегал к Любаше в хлеборезку, потом положил глаз на молоденькую учительницу и, не изменяя ей, увлекся выдающейся во всех измерениях особой - руководительницей училищной самодеятельности, бывшей оперной актрисой.

Вскоре у Мотузка состоялся конкретный разговор с ее мужем, после которого он несколько дней не появлялся на людях, а потом еще долго ходил забинтованный - муж оказался известным тренером по штанге, мастером спорта.

А вот Ноздрачев - это головоломка. Как он стал воспитателем, командиром учебной роты, остается непостижимым. Сначала думали, что он немой. Разные в связи с этим возникали предположения - недавно с фронта, был, возможно, контужен, да мало ли чего! Но нет, кто-то подслушал его общение в кругу друзей-офицеров: говорит, все слова выговаривает, но явно предпочитает нецензурные.

Средних лет, грузный, с большой лысой головой, циркульно круглым мясистым лицом, с неподвижными, слегка навыкате, глазами, он производит впечатление какого-то заторможенного, статичного человека. Поэтому и кличка ему перепала соответствующая – «Будка».

Сегодня он дежурит по училищу.

- Товарищ подполковник, дайте увольнительную, бабушка хворает, да и вообще... Позарез надо!

Ноздрачев застыл в той позе, в которой застал его каверзный вопрос, стоит долго, не шевелясь, не поворачивая головы, не моргая глазами. Вдруг медленно разворачивается и уходит. Проситель догоняет его снова.

- Так как, товарищ подполковник?

Офицер опять замирает. Немного постояв, медленно уходит.

Отбой. Традиционный вечерний обход кубриков. Из темноты ему в голову, в спину летят ботинки. Наверное, ему обидно - на лице появляется жалкая улыбка. Но опять - ни слова. Постояв, переходит в другое помещение, где все повторяется.

Дорогой воспитатель, недавний боевой офицер, чья грудь как иконостас увешана орденами, да что с Вами? Возмутитесь! Прекратите это позорное глумление не только над офицерским, но человеческим достоинством! Покорное, рабское молчание... Во имя чего?!

На днях по одесским экранам прошел «Максимка» - маленький негритенок, усыновленный русскими матросами. Фильмы меняются не часто, их содержание знают наизусть. Отдельные фразы у всех на слуху,

- Будка, отдай бой!

Ноздрачев сосредоточенно, напряженно мыслит. Ему в лицо орут сразу несколько сопливых охальников:

- Будка, отдай бой!

Офицер глядит куда-то мимо, едва сдерживает слезы. И вдруг:

- Не отдам!

Отвернувшись, медленно удаляется.

Дай ему Бог удачи в швейцарах!