С песней по жизни

 25. С песней по жизни

Точно подмечено, что вся наша жизнь - сплошные противоречия, но одни предпочитают видеть их в каком-то не совсем понятном единстве, другие - в вечных спорах и несогласии, то есть в борьбе. К примеру - хорошо это, или плохо, когда экипаж и учебный корпус разделены, не под одной крышей? Сразу никто правильно не ответит, тут думать надо.

Любому понятно, что будь они вместе, наверняка можно бы было прихватить пару лишних минут утреннего покоя, не бить зря ноги о булыжник, причем дважды в день, посидеть лишний часок за захватывающей книжкой или забить с друзьями партию-другую флотского козла. Особенно наглядной тоска по такому единству становится в промозглую или дождливую погоду, в утреннюю или вечернюю зимнюю темень.

Но снова приходит весна, настежь открываются окна, свежий морской воздух наполняет кубрики и короткая ночь дает новый заряд энергии и бодрости на весь долгий день. Ранняя пробежка к морю, разминка и обжигающая ледяная купель поднимают дух и самоуважение, создают мажорный настрой и оптимистичное мироощущение.

После этого переход от экипажа до училища, занимающий недолгие полчаса, под бравурную музыку сверкающего медью духового оркестра дарит радостные, даже счастливые минуты. Остановись, прохожий!

Останавливаются, улыбаются. Старики - покровительственно, мальчишки - с нескрываемой завистью. Приветственно машут руками. В домах широко распахнуты окна, излучающие милые девичьи улыбки.

Замолкают трубы. Бодрящее весеннее утро тут же наполняется лихим и гордым:

... Наверх вы, товарищи, все по местам,

Последний парад наступает!

Распрямляются плечи, поднимаются головы - идет мореходка!

В особо торжественные дни, при высочайшем расположении духа неизменно звучит обожаемая всем флотом героическая- патетическая:

... Морская гвардия идет уверенно.

Любой опасности глядит она в глаза...

А минорному настрою больше соответствуют душевные, малость даже сентиментальные морские песни, которые должно бы исполнять вполголоса на дружеской вечеринке, но ставшие однажды по совершенно необъяснимым мотивам строевыми. Нигде и никогда их специально не разучивают, но знают их все с самых первых дней учебы.

Особенно пришлась по душе маленькая баллада про неразделенную любовь простого матроса и богатой Мэри:

... Они стояли на корабле у борта,

Он замер перед ней с протянутой рукой...

... Но на призыв влюбленного матроса

Сказала Мэри: нет, потупя в море взор.

Забилось сердце в нем, как крылья альбатроса,

И бросил Мэри он в бушующий простор...

Эдакий зарубежный Стенька Разин! Щемил сердце припев:

... А море бурное ревело и стонало,

На скалы с грохотом валил за валом вал,

Как будто море чьей-то жертвы ожидало.

Стальной гигант кренился и стонал. ...

И суровели лица юных капитанов, ибо каждый разделял негодование простого матроса, хотя и красавицу Мэри было немного жалко. А море ожидало все новых жертв.

С песней по жизни получалось, однако, не всегда. Ну нет настроения петь, и все тут! Если дежурный офицер хочет, так пусть сам и воет. А с некоторыми вредными офицерами вообще петь прекратили. И никто ни с кем не договаривался, а просто каждый сам по себе отказался при них глотку драть.

Всем запал в память позорный случай с Валькой Аграмовым, прилюдно распятым, опозоренным перед всем строем. Так что, после этого с Шуляком еще и петь? Ну, дудки!

В тот раз, как только отгремел оркестр, Шуляк скомандовал:

- Запевай!

Молчание. Командует вторично, песни снова нет.

- Приставить ногу! Запевалы, Старков, в чем дело? А ну-ка с песней, шагом марш!

Тишина, только стук ботинок.

- Бегом, марш!

Побежали. Шуляк устал больше всех, едва волочит ноги.

- Стой! Запевай! Не будете? Не хотите?

- Бегом!

Побежали трусцой, не быстро и прямо в училище, не слушая более никаких команд дежурного офицера, вскоре безнадежно отставшего. Все с ним песни закончились.

Некоторые другие офицеры тоже не стали после этого искушать судьбу. Сначала как бы между прочим пробрасывали:

- Как, ребятки, настроение? Может, с веселой песней? И только получив добро, выдавали команду:

- Запевай!

Когда же сотрясать воздух особо не хотелось, за всех отдувался оркестр. На то он и духовой.