Глава третья
НАРОДНИЧЕСТВО И АМЕРИКАНИЗМ
Нечаевское дело разбиралось московской судебной палатой в 1871 году, и полный отчет о нем, если не изменяет память, печатался тогда же в "Правительственном вестнике". Эти отчеты мы с Иваном читали вместе, так как в это время я был в Луке. Дело в общем представлялось сильно раздутым; большинство подсудимых оказывалось орудиями Нечаева, прибегавшего к мистификациям и обману своих товарищей (самому Нечаеву удалось бежать за границу), как это выяснилось на суде, что производило крайне тяжелое впечатление; но, с другой стороны, замечательно было то, что почти все подсудимые признавали, что главная причина, побудившая их принять участие в заговоре, было желание помочь народу.
Смелое поведение на суде Успенского и Прыжова -- двух главных обвиняемых -- возбуждало к ним симпатию, делая из них в наших глазах Мучеников за народ. А что всякий честный, последовательный человек непременно должен работать на пользу народа, это раньше и мы сами думали, но нечаевцы своими показаниями перед судом подчеркнули нам еще раз эти мысли.
Конечно, можно было не соглашаться и оспаривать путь, выбранный ими для достижения народного блага; можно было находить этот путь ложным, как мы и думали на самом деле; но с нравственной стороны по нашему мнению они заслуживали полной похвалы, так как они действовали согласно своим убеждениям и не отступали перед препятствиями; более того, они не поколебались пожертвовать самой жизнью ради дела, в которое верили. Это горячее отношение к тому, во что они верили, и их самопожертвование составляли положительную сторону нечаевцев и невольно звали к подражанию.
Один из важных принципиальных вопросов, возбужденных у нас показаниями и об'яснениями Успенского, которые он давал суду, в частности по делу об убийстве Иванова, был вопрос о средствах, допустимых или недопустимых для достижения известной цели; и хотя мы отрицательно отнеслись к мистификациям, практиковавшимся Нечаевым, так как по нашему мнению нельзя было обманывать товарищей по делу, но в вопросе об убийстве Иванова после размышлений мы пришли к другому заключению, именно: мы признали справедливым принципом "цель оправдывает средства".
Доказательство, если можно так сказать, чисто арифметического свойства, к которому прибег Успенский на суде для своего нравственного оправдания (юридическим оправданием он, повидимому, пренебрегал), помню, очень убедительно подействовало на мою логику. "Одного человека можно и даже должно убить, если этим способом можно спасти двадцать или тридцать других человеческих жизней" -- в таких приблизительно выражениях Успенский об'яснял убийство Иванова, подозреваемого в шпионстве.
Таким образом мы признали справедливым мнение, что для осуществления хорошей цели можно допускать всякие средства. Но так как в основании революционного мировоззрения лежит именно принцип "цель оправдывает средства" и взгляды всякого революционера, прибегающего к крайним средствам борьбы для достижения известной цели (путем крови -- к народному благу), в сущности, покоятся на тех же, так сказать, арифметических соображениях, что высказаны были Успенским на суде, то признание с нашей стороны этого принципа было не что иное, как признание революционного пути. Вот тот важный шаг, который был сделан нами под впечатлением от нечаевского дела.
Свободное копирование
