Некоторые итоги

Некоторые итоги

 Да, я и мне подобные выжили, добрались до старости, но путь этот для многих был тернист: поиски работы, «не тот» диплом, переквалифицирование или самостоятельное овладение новой специальностью, Дамоклов меч над головой- ты чужой среди своих, пусть ты образован и талантлив. У других- дипломы русиста- филолога, германиста- филолога и даже просто педагога, а у тебя- непонятная специальность никому не нужного востоковеда-филолога с красным или полукрасным дипломом. Неважно, что в твоем арсенале- пять или шесть языков, а в дипломе- редкие дисциплины Оксфорда и Кембриджа, даже в школу тебя берут только на 10 разряд, потому что ты не умеешь стучать кулаком по столу и плачешь от издевательств «расшалившихся» недорослей. Возникал не один раз вопрос: «Зачем ежегодно набирали студентов-иранистов, монголистов, китаистов и прочая, прочая? Зачем учили, чтобы потом выбросить, как щенков, за борт корабля?» Выплывешь сам- будешь жить. Была ли в ВУЗ-е или Минвуз-е статистика таких вот выброшенных за борт? Сколько выпускников за эти 50-60 лет работают по специальности, кто переучился и освоил новые профессии, сколько перешло в систему образования, школьного и вузовского, как удалось без вуза овладеть иностранными языками и, главное, был ли кто-либо в ответе за тех, кого когда-то «приручил», как Маленький Принц приручил Лиса? А ведь слова-то мудрые: «Мы в ответе за тех, кого приручили.» И ещё мудрые слова: «Когда даёшь себя приручить, случается и плакать». И всё же, и всё же. «Второй вуз после Оксфорда»,- так охарактеризовала бывший ЛГУ одна из выпускниц 50-х годов. Другой вопрос- таков ли он сейчас, через многие годы и десятилетия травли академиков, выживаемости доцентов и постоянной, я бы сказала, хронической безработицы учеников? Выпускники- блестящие, знающие, работоспособные. Но почему тогда система изгоняла их из той сферы, для которой позвала? Нет ответа. «Русь, -вопрошал известный знаток всякого типа душ,- куда несёшься ты, дай ответ. Не даёт ответа, чудным звоном заливается колокольчик… и дают ей дорогу другие народы и государства.» Так ли, Николай Васильевич?