"Ауслендеры" сводят счёты - 1

118. "Ауслендеры" сводят счёты

С концом войны в Германии оказалось огромное количество иностранцев. Они сосредотачивались в разных казармах, по национальностям. В одних казармах жили французы, голландцы, бельгийцы, в других – латыши, эстонцы, литовцы, в третьих – русские, украинцы и поляки. Западные иностранцы себя особенно не проявляли и довольно скоро отправились в свои страны. Восточные иностранцы, главным образом русские, украинцы и поляки, разделились на части, имевшие различные цели. Одна часть ждала отправки на родину, другая – возвращаться не собиралась.

Кроме всего прочего они выполняли две задачи: разграбить склады и свести счёты с немцами, заслужившими ненависть своим грубым обращением во время господства наци. Немцы со своей стороны старались ответить "проклятым иностранцам" ("ферфлюхтене ауслендерн") на их нападения. Русские и поляки, сосредоточенные в казармах и раздобывшие револьверы, представляли собой немалую опасность для населения.

Расправы с ненавистными "фюрерами" кончались просто избиениями или даже убийствами. Необъявленная война между сторонами постоянно приводила к новым инцидентам. Однажды житель казармы, русский или поляк, ехал по дороге на велосипеде. Несколько немцев, работавших в поле, набросились на него, под предлогом, что велосипед у него краденый, и избили его. Избитый дотащился до казармы. Немедленно группа "ауслендеров" отправилась к месту происшествия и жестоко избила немцев.

В то время стали организовываться национальные местные комитеты. Петренко возглавил украинский комитет и поехал на велосипеде в Нортхаузен для связи с тамошними украинцами. Семейство Кляумайтис организовало литовский комитет и получило от англичан автомобиль для нужд комитета. Управлять автомобилем мог только сын старого Кляумайтиса. Однажды он ехал на автомобиле с мужем своей сестры, который управлять автомобилем не мог.

Случилось так, что у молодого Кляумайтиса начались сильные желудочные боли. В это время к автомобилю направилась толпа немцев, враждебно настроенная и кричавшая, что "ауслендеры" украли автомобиль. Зять Кляумайтиса попробовал спасаться на автомобиле, но налетел на столб. Тогда он бросился бежать, а немцы принялись избивать молодого Кляумайтиса. Он был спасён случайно подоспевшими англичанами.

Однажды Беклемишевы сидели на скамейке с Ольгой Александровной и Серёжей. Перед ними расстилался луг. Дальше начинался лес. Вдруг из леса выбежала перепуганная немка с двумя детьми. Испуг её скоро объяснился. За ней из лесу вышла группа здоровых ребят с красными бантиками на груди. Завидев Беклемишевых, парни забыли о немке и направились к ним. Это была именно такая группа, которая охотно заводила столкновения с немцами.

– Есть у вас закурить? – спросил вожак Глеба по-немецки.

– Нет, я некурящий, – ответил Глеб по-русски.

– Как, вы говорите по-русски? Да так хорошо. Не забыли.

Глеб заметил, что его всегда принимают за долговременного жителя Запада.

В это время "ауслендеры" были заняты ограблением немецких складов. Впрочем и немцы не брезговали складами, но "ауслендеры" были быстрее.

На железной дороге разграбили камеру хранения багажа, но главным объектом были государственные склады. На расстоянии трёх километров можно было видеть, как сплошная лента людей текла от казарм к складам в недрах горы под Регенштейном. Одна лента тянулась налегке к Регенштейну, другая, тяжело нагруженная, текла в обратном направлении. Прежде всего разграбили кожу, потом одежду. Наконец американцы поставили охрану у главного входа. Но бывшие "осты", работавшие в подземелье, знали другие выходы. Наконец американцы нашли эти выходы и их минировали.

За 20 километров от Бланкенбурга немцы разграбили вагоны с консервами. После этого между обеими группами пошла меновая торговля: меняли штаны и пиджаки на консервы.

Оля Беклемишева считала, что теперь пришёл их последний час. – "Мы просто умрём от голода", – говорила она. И она пошла работать к хозяйке Марии Гербертовны. Она восемь часов копала ей огород, не разгибая спины. Платой ей был жиденький суп, один раз за день, и больше ничего.

Глеб пошёл наниматься на кладбище копателем могил. Он знал, что с кладбища ушло много ра6очих "остовцев". Немец, ведавший кладбищем, записал фамилию и адрес Глеба.

– Пока мы не имеем ещё утверждённых штатов, – сказал он.

Затем Глеб обратился в немецкое жилищное управление. Он объяснил, что живёт с женой в развалине.

– Придите через неделю, – сказал чиновник.

Через неделю Глеб услышал тот же ответ: "Придите через неделю".

Тем временем Глеб нашёл молодого поляка, хорошо говорившего по-русски. Глеб купил у него макароны и искусственный мёд, истратив более двухсот марок. Конечно, это были продукты из какого-то разграбленного склада.

– Вот видишь, – сказал Глеб Оле, – а ты утверждала, что мы умрём от голода. Макароны и мёд, с этим уж не умрёшь.

Когда Глеб пошёл во второй раз к поляку в барак, его уже не было. Стены комнаты были забрызганы кровью.

– Ах, вы не знаете, – говорила его соседка, – пришли двое его знакомых и избили его доской с гвоздями.

– Хорошие знакомые.

– Да, у них были какие то счёты. И его забрали в больницу. Поляк этот оправился. Глеб встретил его год спустя...

– Так вы всё ещё живёте в развалинах? – сказал доктор Клеменц Глебу, – и вы не можете получить ордера на комнату?

– Не могу. Чиновник всегда мне говорит: придите через неделю.

– Я вам получу ордер. У меня во дворе живёт одна фольксдойче из Советского Союза. Она получила два ордера, и ни один ей не подходит.

Доктор Клеменц взял два ордера фрау Штрайке и пошёл с Глебом в жилищное управление.

– Эти две комнаты не подходят фрау Штрайке, перепишите их на герр Беклемишефф.

Такой оборот не понравился чиновнику, но он не мог отказать доктору Клеменцу. Доктор Клеменц и Глеб пошли по первому адресу. В доме из четырёх комнат жила немка с сыном-подростком.

– Какая комната? – вскричала она. – Вы же видите, у меня всего четыре комнаты: столовая, гостиная, моя комната и комната сына. Я не понимаю, как это в жилищном управлении могут давать ордер на комнату в моей квартире.

– Гнедиге фрау, вы вероятно не понимаете, что сейчас много домов разрушено. Люди сидят на чемоданах под небом. Вам просто повезло, что вам посылают взрослых людей – мужа и жену. Подождите, следующий раз вам пришлют семью с двумя детьми.

Пошли по второму адресу. Дом принадлежал каменщику 70-ти лет, его жене было 75. В квартире была комната хозяев, гостиная, комната-кухня и маленькая комната в 6 кв. метров, на неё и был дан ордер. Хозяин хотел сдать комнату, хозяйка не очень.

– А где же будет готовить ваша жена? – спросила она Глеба.

– Где-нибудь, во всяком случае, ей надо готовить.

– Нет, нет, я не могу сдать комнату.

Но хозяин взял задаток в 50 марок. Условились, что через два дня Глеб приедет с женой и вещами. Выслушав доклад, Оля сказала: останемся в развалинах. Если хозяйка нас не хочет, житья не будет.

Фрау Раппе тем временем приспособила Зорина и Глеба носить черепицу на чердак, чтобы заделывать пробоины в крыше от артиллерийского обстрела. Она мечтала, что теперь, после войны, она снова откроет "свой гешефт" и будет сдавать комнаты и торговать пивом. Иметь свой гешефт – это был идеал почтенной женщины. Глеб пошёл заплатить ей за месяц жизни в руинах. Она взяла с него плату, как если бы он занимал номер в гостинице.

Глеб отправился отказываться от комнаты на Гуссарен штрассе номер 41.

– А где же ваши чемоданы?

– Я решил не переезжать. Ваша жена нас не хочет, и моя жена боится переезжать при таких условиях.

– Кайне ангст, кайне ангст [(не бойтесь, не бойтесь)], – закричал старик. И его жена стала просить Глеба переехать к ним.

На следующий день Беклемишевы поселились в маленькой комнате. Оля готовила на плите хозяйки и хозяйка всегда была мила и любезна.