"Ежовщина"

93. "Ежовщина"

В этом году несчастье обрушилось на много семейств. Как будто из пекла вырвались все дьявольские силы. НКВД возглавил злобный карлик, Ежов. Он косил и партийных людей, всех рангов и положений. Тогда сложили головы многие "соратники" Ленина, старые политкаторжане. Одних прикончили в подвале, другие предпочли сами пустить себе пулю в лоб.

Но в ещё большем количестве исчезли беспартийные профессора, врачи, инженеры, филологи. Сумасшедшие головы высших вершителей судеб во всём видели вредительство. Чекисты создавали новые и новые дела о вредительстве и "пришивали" к ним людей, никакого отношения к вредительству не имевших.

В Институтах жертв было сравнительно меньше. Из арестованных Глеб знал болгарина Петрова, когда-то работавшего в его кафедре, профессора физика Рашеева, тоже болгарина, из кафедры сопротивления материалов доцента Подрезного и доцента Руденко, ряд красных профессоров социально-экономических дисциплин. Избиение теплотехников – Ладыженского, Шелковникова и других – произошло раньше. Но инженеров на производстве выбивали из строя, как будто по ним палили шрапнелью. Были арестованы инженеры-путейцы Вовк, Эльсберг, механик Кроненберг, теплотехник и электрик Швецов.

Профессор Белинг и женщина-профессор Радзиевская были арестованы, но скоро выпущены. Потом арестовали Якова Яковлевича Дьяченко. Жена его отвезла дочь в Остёр, приехала обратно в Киев и тоже была арестована. Сын её студент остался один в Киеве и должен был являться периодически в НКВД, которое взяло над ним "опеку". От матери он получал письма. Она была в женском лагере на севере. Она занималась там вышиванием и совсем испортила себе зрение. От отца письма не получались, видимо он был сослан без права переписки.

Был арестован и инженер-путеец Юрченко. Его короткие отношения со многими партийцами его не спасли.

В газете "Коммунист" появилась нехорошая статья об Адольфе Карловиче Линно. Ему инкриминировалось то, как он объяснял на лекции, что такое бутерброд. Бутерброд, говорил он, по-немецки значит хлеб с маслом и ничто другое. По-русски бутербродом можно назвать хлеб с чем угодно, с колбасой, с килькой, с тюлькой. В этом увидели враждебный выпад, издевательство над благородным, универсальным русским бутербродом. На эту статью можно было бы наплевать, если бы она не означала, что где-то, где решаются судьбы человека, акции Адольфа Карловича упали низко. Его можно ошельмовать, а может быть и хуже того – арестовать.

Однажды, когда Эльза Ивановна вернулась вечером домой, а Адольф Карлович был ещё на лекции, к ней позвонили. Это были два чекиста. Они уселись ждать. Эльза Ивановна встретила мужа словами: тебя ждут. Он понял, кто ждёт: "Ты правду говоришь?". Его забрали, с ним взяли и несколько его фотографических аппаратов. Исчез человек, и о нём больше не слышали. Такой человек мог там только погибнуть. Эльза Ивановна бегала по карательным учреждениям, но везде получала ответ: за нами не числится... В дни октябрьских торжеств Эльза Ивановна должна была идти мимо трибуны и приветствовать вождей...

Потом ей предложили выбрать место и выехать из Киева. Она выехала в Чернигов. Для Беклемишевых это был тяжёлый удар. Как будто бы на их глазах дикари разорвали насмерть культурных людей. – "Проклятая страна, проклятая эпоха", – шептал Глеб.

Из инженеров, которых знал Глеб, были ещё арестованы инженер-кораблестроитель Дорошенко (ездил в командировку в Японию) и инженер Широкозад. Когда Широкозад был арестован, жена его повесилась. Мать его выскочила звать на помощь, упала с лестницы и сломала ногу. Потом Широкозада вернули, он был некоторое время главным инженером завода "Ленинская кузница". Позже его снова арестовали, и он уже больше не возвращался.

Из врачей, с которыми встречался Глеб, были арестованы доктор Кристер, старик-профессор Свенсон и его сын. После обоих Свенсонов остались жёны и дети младшего. Ежов продолжал косить людей, составляя ложные обвинения для простых смертных. Кода же он стал подбираться в вершинам коммунистического "Олимпа" – его самого уничтожили...

Люди жили в двух планах. В одном они были врачами, профессорами, инженерами, экономистами, юристами. Они рассуждали на заседаниях о новых технологических процессах, о животноводстве, о котлах высокого давления, о пятилетних планах развития промышленности, о каучуконосных растениях и о методах преподавания различных дисциплин.

Во втором плане они жили, как живут кролики в клетке. Однако их сознание было острее, чем у кроликов. Они ясно представляли себе, что в любой день, в любую ночь их могут бросить в подвал, на съедение вшам, на издевательство пьяного следователя, и никакой закон их не защитит... Их могут заставить самих взвести на себя чудовищные обвинения. Так же беззащитны их жёны и дети. Детей могут в один миг превратить в беспризорных, ездящих на буферах и ночующих в котлах для варки асфальта...

Иногда им казалось, что они спят и видят кошмар. Им хотелось проснуться, но кошмар продолжался, проснуться было невозможно. В советские праздничные дни они шли мимо трибун и кричали "ура" вождям, создавшим эту двухплановую жизнь...