Наступил март месяц и горсточка отступавших добровольцев пришла в Кисловодск. Они сидели на скамейках кисловодского парка, в папахах, молча опираясь на винтовки. На следующее утро Глеб проснулся раньше обыкновенного.
– В городе выступление местных большевиков, – сказал ему художник.
Они вышли из дому. Видно было как между вагонами, согнувшись, перебегали люди в штатском с винтовками в руках. Они накоплялись около входа в трельяж. Из трельяжа вышел санаторный больной, железнодорожник Сергей Александрович.
– Куда бежите? Прямо на пулемёт, поставленный у выхода из трельяжа!
Толпа остановилась. В полдень Глеб с Надеждой Петровной поднялись на чердак. На пустынном плоскогорье видна была извивающаяся нить людей. Это последний добровольческий отряд уходил на Баталпашинск.
В городе было краткое безвластие. Затем появились первые местные учреждения большевиков. Ещё через день приехало какое-то начальство и ЧК. Начались демонстрации. Местные казаки и карачаевцы участвовали в демонстрациях верхом и молча. Они ещё не знали, как к ним отнесётся новая власть. Потом из Ростова приехало новое железнодорожное начальство. Доктор Балашов был болен, но вышел встречать начальство. Глаза его закисли. Он еле держался на ногах. На другой день он слёг. Врачи делались первыми жертвами сыпного тифа...
В один из первых дней апреля к Глебу пришли евреи-музыканты, с которыми он познакомился у Балашовых. Они получили разрешение от Че-Ка на возвращение в Киев. Им не хватает немногого – хорошо оборудованной теплушки. Они просят Глеба устроить в теплушке нары и поставить печь.
– Всё будет сделано, – сказал Глеб, – при одном условии – я еду с вами.
– Но как же с разрешением?
– Постойте, – воскликнула Рита, – ведь Кац остаётся в Кисловодске, а он есть в нашем списке.
– Прекрасно, – сказал Глеб, – почему я не могу быть Кацем?
Глеб поехал в Минеральные Воды к начальнику дистанции, просить у него командировку в Ростов. Там кончалась дорога, поэтому начальник дистанции не мог дать командировки в более далёкий пункт. Глеб откровенно объяснил ему, что из командировки он не вернётся.
Стояла ранняя весенняя ночь, когда Глеб взошёл на площадку пассажирского вагона. В хвосте поезда была прицеплена теплушка с музыкантами. До Ростова Глеб не имел с ними ничего общего – он едет в командировку. Он расцеловался с расстроенной Надеждой Петровной. Александр Иванович был совсем плох. Провожать Глеба пришли две симпатичные и некрасивые барышни-беженки и гимназистка, которая учила Глеба играть на пианино. Он давал ей взамен уроки математики. Провожающие принесли ему маленькие букетики первых цветов. Залязгали буфера. Поезд тронулся. Провожавшие поплыли назад. Ночь стала темней, звёзды ярче.
– Что их ждёт? – думал Глеб, – бедные они все, бедные. Посмотрим, что ждёт меня.
С Киевом не было никакой связи. Неизвестно было даже в чьих он руках. Почта не ходила. Газет не было. В Минеральных Водах Глеб пересел в другой поезд, к которому прицепили и теплушку музыкантов. Проезжали давно знакомые, ещё по практике, станции: Невинномысская, Армавир, Кавказская, Тихорецкая. По сторонам пути видны были следы недавних боёв. Среди поднимавшейся травы стояли сани. Почему они остались здесь? Какая драма произошла тут зимой?
В Ростове теплушка должна была ждать два дня. Это кстати. Глеб отправился разыскивать Бориса Режабека, Янушевских и семью Юлия Кистяковского. Борис Режабек по-прежнему был учителем математики в реальном училище и что-то делал в Союзе Работпроса. Он оказал Глебу услугу, достав ему бланк с печатью Работпроса. На нём Режабек написал командировочное удостоверение Глебу. В удостоверении значилось, что Глеб Беклемишев, а по сцене Кац, посылается Ростовским Работпросом в Киев для закупки учебных принадлежностей.
В Нахичевани [на Дону] Глеб застал Марию Максимилиановну Янушевскую с Лёлей, Игорем и Марьяной. Павел Степанович с Людой были в Москве, а Володя, бросив Институт Путей Сообщения, служил у большевиков на ответственных ролях, несмотря на свои двадцать лет. Из Петрограда его перебросили в Харьков, где, как узнал впоследствии Глеб, он был членом Чрезвычайной Комиссии и даже считался грозой Харькова. Марьяна ещё не вышла из детского возраста. Игорь был в старшем классе гимназии. Лёля вытянулась, выглядела задумчивой, больше молчала. Мария Максимилиановна была в роли той курицы, которая высидела цыплят и утят. Последние, к удивлению наседки, поплыли по воде. Утятами оказались Владимир и Людмила, с энтузиазмом примкнувшие к большевикам.
Свободное копирование
