Глеб поехал в Грозный навестить "Дядю". Ехать было очень просто. За плацкарту к бесплатному билету второго класса надо было доплатить 15 коп. сбора в пользу Красного креста, затем – кулак под голову и спи. "Дядя" показал нефтеперегонный завод, с которого был уволен, и барак при нефтяных приисках, где он служил. Начальником был техник, который полагал, что если вывинтить лампочку из патрона во включённом состоянии, то электричество будет вытекать из патрона, подобно воде, вытекающей из незакрытого крана.
Пошли на бульвар в Грозном. Гуляющая публика была особенная. Можно было вообразить, что жизнь в Грозном была полна мёртвой скучищи.
Утром в понедельник Глеб опять оказался на станции "Кавказская". Газеты уже были полны сначала сообщениями об убийстве эрцгерцога и затем об австрийском ультиматуме Сербии. К следующему воскресенью в воздухе запахло войной.
В это время Глеб сговорился с практикантом-путейцем поехать в Кисловодск и провести там день. До этого Глеб ещё не бывал на минеральных водах. С вокзала прошли на "Пятачок" и в нарзанную галерею, оттуда в Кисловодский парк. Пообедав в одном из ресторанов, поднялись на его плоскую крышу.
В главной аллее зажглись уже фонари. По ней фланировала нарядная толпа. Петербуржцы и москвичи составляли её ядро. Вот идут расфранчённые дамы, между ними адмирал с бородкой и с кортиком у пояса. Несколько франтоватых молодых людей, блестящие офицеры, опять дамы.
Разговор с путейцем, естественно, коснулся последних событий. Путеец был настроен воинственно: мы естественные покровители южных славян, мы не можем позволить Австрии... наш долг... Глеб не мог возражать против его доводов, но чувствовал, что война, в которую вот-вот окунётся мир, не совсем обыкновенная война.
– Что касается чувства долга и чувства симпатии, вы совершенно правы. Я только думаю, что если эта война начнётся, и если мы случайно уцелеем, то мы окажемся в каком-то ином мире, совершенно не похожем на этот настоящий мир, в котором мы живём.
Он не подозревал, что его фраза была близка к пророчеству.