37. Станция "Кавказская" [лето 1914]
Глеб прибыл к месту практики – на дизель-моторную электростанцию на станции "Кавказская". "Дядя" поехал дальше на нефтеперегонный завод в Грозном. Лёня Добронравов по-прежнему был на практике во Владикавказе.
Дизель-моторной станцией заведовал техник Роттер. Обязанности Глеба на электростанции были очень неопределённые. Там были установлены дизеля Коломенского завода и устанавливался новый дизель Харьковского завода. Глеб присутствовал при сборке дизеля, ходил с Роттером размечать новую линию электропередачи. Считалось, что Глеб должен знакомиться с осветительными станциями поездов, состоявшими из динамо-машин, реле и аккумуляторных батарей, поэтому у него был бесплатный билет второго класса по всей линии.
В это время на некоторых поездах был введен "турбосвет" на паровозах. Установка состояла из маленькой паровой турбинки, кажется Лаваля, динамо-машины и сильного дугового фонаря с прожектором. Установка была изготовлена на одном из заводов в Чикаго. Когда с "турбосветом" случались какие-либо неполадки, это тоже относилось к электростанции. Однажды Глеб отправился с Роттером исследовать причину, по которой "турбосвет" не работал. Роттер влезал на паровоз, к самому "турбосвету", а паровоз делал до 50 вёрст в час (по тогдашним временам, большая скорость). И тут Глеб заметил, что Роттер сильно пьян. Глеба объял страх: вдруг свалится, но ничего не случилось.
Вскоре через станцию "Кавказская" проехал Добронравов, его снял с практики жандармский офицер. Оказывается жандармские отделения при дороге запрашивали Институт о благонадёжности студентов. Относительно Добронравова и "Дяди" пришел ответ, что их оштрафовали на 3 рубля каждого за участие в сходке. Добронравова сняли, а "Дядю" удалили с нефтеперегонного завода, но поместили на нефтяные прииски в Грозном.
Оказывается, что Владикавказская дорога не имела права приобретать нефтяные прииски. Они были куплены на имя подставного лица, считались частными и власть железнодорожной жандармерии на них не распространялась. Глеб тоже участвовал в сходке и тоже был оштрафован, но его никто с практики не снимал. Вероятно, это объяснялось тем, что на станции "Кавказской" не было жандармского офицера, а был какой-то жандармский чин (вроде унтер-офицера), который по старости лет халатно относился к своим обязанностям.
Глеб жил в железнодорожном клубе, вместе с другими десятью студентами. Обедали все в буфете в железнодорожном саду. Здесь были представлены студенты чуть ли не всех институтов: Харьковский и Томский технологические, Варшавский и Киевский политехнические и многие другие. Все студенты, кроме Глеба, ездили на паровозах. Новочеркасский политехник ездил уже машинистом и водил поезда на Ставрополь. Он приехал с женой и с сестрой жены, почему получил отдельную комнату.
Остальные жили в большом зале. Всегда два или три студента находились в зале с бюллетенями врача. Они пили чай, раздевшись до пояса и вытирая пот полотенцами. Жена новочеркасского политехника была уроженкой Ростова. Тут Глеб в первый раз заметил, чем хвастается женщина, и чем – мужчина. Мужчина может хвастаться чем угодно, силой, ловкостью, уменьем. Если он инженер, он может сказать, что тогда-то и там-то под его руководством работало сто инженеров. Некоторые женщины – к ним относилась и жена новочеркасского студента – хвастаются иным.
– Мне делали предложения и Аксютов Иван Петрович, и Никитин Адриан Васильевич, но я выбрала Колю.
Ей было приятно показать себя этакой львицей, победительницей сердец. Обедали в буфете, без дам, и часто с бутылкой кахетинского. Выходя из буфета, в саду, многие студенты прибегали к нецензурным выражениям. Однажды старый железнодорожник остановился, посмотрел на компанию, и покачавши головой сказал: "Как же вам не стыдно, а ещё с образованием выше среднего!". Глеба это не касалось, ибо он крепкими словами не пользовался, но определение ему очень понравилось. Действительно, нельзя сказать "с высшим образованием", они его ещё не закончили, но и сказать "со средним образованием" тоже нельзя, они ведь вкусили уже что-то и от высшего образования.