Парадоксы жизни - 52

****

Вскоре после прихода к власти Брежнева, Чичибабин, будучи приглашенным в Москву на серьезную литературоведческую конференцию, вместо обычного доклада неожиданно прочел стихи «Не умер Сталин!». Вот что пишет по этому поводу его жена Лилия Карась-Чичибабина в своих воспоминаниях, изданных в г.Харькове в издательстве «Фолио» в 1998 г.:

«…Заметно волновавшийся Борис сразу нарушил ход мероприятия с привычными научными докладами. Он прочел стихи «Не умер Сталин!». Я замерла – в те дни подобные темы вновь стали опасными и рискованными. Надо было видеть, как он читал, как гневно звучал его голос на обличавшем рефрене, как ткнул себя пальцем в грудь на строках: «А в нас самих, труслив и хищен, не дух ли сталинский таится…». Его хорошо приняли, но больше Борис не прочел в этот вечер ничего. Ему был важен факт обнародования крамольной истины.

С приходом Брежнева его печатают все реже и реже, а с 1968 года, почти 20 лет – полное молчание. Высокий, худой, хмурый, Чичибабин во время выступлений был похож то ли на иконописца рублевских времен, то ли на одного из тех мастеровых, которые почти вывелись на Руси. Из под густых бровей полыхали синевой глаза гусляра, витязя, монаха. Он всегда сочетался и благородством облика, и благородством стиха».

Думаю, что Чичибабин постепенно выработался в одного из самых крупных современных поэтов.

Годом возрождения Чичибабина стал 1987-й год – второй год перестройки. На поэта обрушилась слава. Начались его публичные выступления. Одна за другой стали выходить книги. С 1987 года издается восемь сборников стихов Чичибабина. Но рыночный дух – для него удушье. Борис Алексеевич писал в то время: «Я сразу понял, что наши реформы – чистая конструкция, потому что опять все делается без любви, без Бога, без желания добра каждому человеку. Бездуховная жизнь способна поглотить все вокруг, пожрать самое себя, культуру, страну. Отношения между людьми бесчеловечные, враждебные». Ему была омерзительна зацикленность на брюхе, на разврате, равнодушие к прочим смертным. Он пишет:

Тому ж, кто с детства пишет вирши,

И ля кого они бесценны

Ох, как не впрок все эти биржи,

И брокеры, и бизнесмены!

Чичибабин страстно изучал русскую историю, видел в ней бесконечную полосу жестокостей и угнетения, пыток и казней, что вступало в непримиримое противоречие с его представлениями о Добре и Зле, поступиться которыми он не мог. Память о зверствах Ивана и Петра Великого так волновала Чичибабина потому, что, по его убеждению, они не ушли в прошлое…

Его книга стихов «Колокол» была удостоена Государственной премии СССР. Вручение ее происходило 20 января 1991 года, когда под танками агонизирующего имперского режима погибли литовцы, хотевшие лишь одного – быть хозяевами в своей собственной стране. На фоне общего благодушия, царящего в кремлевском зале, горькой правдой прозвучал только голос Чичибабина. Он говорил, что ему стыдно получать премию из рук государства, убивающего своих сограждан. Снова внутренняя совесть увела его в оппозицию к режиму.

Осенью 1993 года, когда было принято Положение о восстановлении в Российской Федерации старого царского герба в виде двуглавого орла, в одном из своих «Сонетов» Чичибабин выразил крайнее возмущение.

Приведу этот сонет:

И вновь сквозь кровь в две стороны глядит ,

покрыв крыла жесткосердечной славой,

с российского герба орел двуглавый –

урод, темнот, убийца и бандит.

Взбрело ж кому-то с бесноватых круч

вернуть к житью имперской жути символ,

что сверх того, что паки некрасив, мол,

как всякий хищник, злобен и вонюч.

Ума не приложу, как не побили Бориса камнями (не метафорически – это было, а вполне реальными) в насквозь изолгавшейся стране за эти, да и за многие другие строки:

Не верю в то, что руссы

Любили и дерзали.

Одни врали и трусы

Живут в моей державе.

В ней от рожденья каждый

железной ложью мечен,

а кто измучен жаждой,

тому напиться нечем.

Душа с землей свое родство

забыть готова,

затем, что нету ничего

на ней святого.

Волею судеб мы с Борисом оказались на разных концах земного шара. По своей восприимчивости к боли и бедам не только русского, но и всех других народов, Чичибабин отличался от всех русских поэтов. Говоря словами Достоевского – «всемирным всеоткликом».

Чичибабин умер через четыре дня после того, как Ельцин развязал чеченскую войну…

«…Славу запретите, отнимите кровлю» -

сказано при Тите пламенем и кровью.

Отлучилось семя от родного лона.

Помутилось племя ветхого Сиона.

Оборвались корни, облетели кроны, -

муки гетто, коль не казни да погромы.

Ничего, что нету надо лбами нимбов, -

всех родней поэту те, кто здесь гоним был.

И не в худший день нам под стекло попала

Чаплина с Эйнштейном солнечная пара…

Не родись я Русью, не зовись я Борькой,

не водись я с грустью золотой и горькой.

Не ночуй в канавах, счастьем обуянный,

не войди навек я частью безымянной

в русские трясины, в пажити и реки, -

я б хотел быть сыном матери-еврейки.

Ублажаю душеньку. Дай же бог всем людям

так любить друг друженьку, как мы нынче любим.

Все мы были ранее русские, а ныне –

ты живешь в Израиле, я – на Украине.

И я узнал, что жизнь без чуда холодна,

что правда без добра ловчит и леденится,

что в мире много правд, но истина одна,

разумных миллион, а мудрых единицы.

Ты древней расы, я из рода россов

и, хоть не мы историю творим,

стыжусь себя перед лицом твоим.

Не спорь. Молчи. Не задавай вопросов.