Минометы и бюрократия - 2

Первым делом посетить Бен-Гуриона. Он был очень рад встрече, выглядел довольным и удовлетворенным нашим успехом в разведке альтернативной дороги в Иерусалим. Я описал положение в Иерусалиме, где израильские войска были неспособны отвечать на арабские обстрелы, сказал, что среди необходимых вещей, которые я надеюсь переправить в Иерусалим по этой дороге, будет большое количество четырехдюймовых минометов. Напомнил, что минометы были подготовлены в самом начале, перед моим отъездом из Тель-Авива, и, к слову, спросил готовы ли они к действию. Он ответил, что еще нет и что непонятно почему. После чего попросил меня разобраться и доложить ему.

То, что я узнал, поразило меня. Перед моим отъездом в Иерусалим в мастерских Хаганы уже изготовили некоторое количество четырехдюймовых минометов и мин к ним. Артиллерийское командование сформировало диивзион, который должен был обучиться работе с минометами и ввести их в бой. Поскольку месяц назад минометы и их расчеты были в Тель-Авиве, имелись основания полагать, что минометы испытаны, расчеты обучены и готовы к работе. Однако иллюзии быстро развеялись. Минометный дивизион сидел без дела. Ни минометы, ни мины не были доставлены. Не будь это так катастрофично, было бы смешно: расчеты в одном месте, минометы – в другом, мины – где-то в третьем.

Дальнейшее разбирательство показало, что была на то причина. Инспекторы артиллерийской службы не выдали сертификаты на минометы и мины, сочтя их негодными к эксплуатации. Без этого вооружение не могло быть доставлено в дивизион.

Я пошел инспектировать минометы и мины с доктором Нейером, ученым из института Вейцмана, ранее сержантом-минометчиком, ныне привлеченным к производству оружия. Сначала, должен признаться, я понял отказ инспекторов артиллерийской службы взять на себя ответственность за такие топорные изделия. «Минометы» представляли собой несколько труб, обмотанных стальной проволокой. Мины тоже выглядели слишком примитивно и не внушали особого доверия. Небрежно набросанные, почти на каждой трещины или недоработки. Неудивительно, что инспекторы сочли эти штуковины более опасными для собственных солдат, чем для противника! После подробного объяснения Нейера я, однако, убедился, что внешность обманчива и минометы фактически достаточно безопасны в эксплуатации. При всем их кустарном виде усиленные канализационные трубы были достаточно прочны, чтобы выдержать детонацию капсюля. Более того, проведенные нами испытания показали, что они на удивление точны. Что касается мин, по мнению Нейера трещины не представляли опасности. Заполнение взрывчатым веществом было надежным, оно могло задействоваться только детонатором, взводившимся уже в полете и, следовательно, не воспламенявшимся до соприкосновения с целью.

Все это доказывало, что не было оснований беспокоиться за безопасность расчетов. Обсудив возможные недостатки, я не видел причин, почему минометы и мины нельзя было доставить в войска для немедленной эксплуатации.

Я доложил обо всем Бен-Гуриону, который как министр обороны (совмещающий эту должность с должностью Премьер-министра) взял под контроль всю военную машину. Когда я подробно описал ситуацию, чувствовалось, что он захвачен врасплох и напуган тем, что минометный дивизион не обучен, значит его офицерам не хватает навыков. Когда он спросил, могу ли я пройти все этапы подготовки как можно быстрее, я согласился, но при единственном условии - полная власть во время всех стадий работы: формирование, распределение и обучение расчетов. Я смогу сделать это только если у меня будут полномочия отдавать приказы и гарантия, что все их будут выполнять.

Неудивительно, что Бен-Гурион был ошарашен моими требованиями. «Глава государства никогда не подписывал письмо с такими широкими полномочиями!»- воскликнул он с жаром. Ясно, что он был расстроен, не из-за меня, а содержанием моих требований. Но я не сдавался, и он в конце концов понял, что времена ненормальные и для решения экстраординарных проблем нужны экстраординарные меры. Неохотно уступив, попросил меня выйти и продиктовать секретарю текст. Через несколько минут я вернулся в его кабинет с письмом. Все еще рассерженный моей настойчивостью, он взял ручку и с явным недовольством неразборчиво расписался внизу страницы. Затем толкнул лист через стол и отпустил меня с резким «чтобы работало!». Мне не надо было повторять дважды.