Снова на войну - 2

Мы прибыли в Хайфу без больших проблем. Я прошел через арабский иммиграционный контроль, помахав в воздухе паспортом мистера Фокса из Твикенхама. Чиновник бросил на меня понимающий взгляд, и я ни минуты не думаю, что обдурил его. Полагаю, он получил соответствующую сумму. Если даже он увидел бы несоответствие между этим «мистером Фоксом» и описанным в паспорте, то оставил бы свое наблюдение при себе. После такого «паспортного контроля» нас подвергли тщательному обыску на предмет оружия и боеприпасов. Вероятно, недостаточному, потому что нас еще раз обыскали британские солдаты, грубо вытолкав из автобуса на выезде из аэропорта.

Вернувшись в автобус, мы увидели, что водитель очень расстроен из-за задержки. Порт находился в арабском районе, и он боялся попасть под пули снайперов, проезжая через него. Все, что мы могли сделать в данном случае - поместить женщин и детей в середину автобуса, где благодаря мужчинам, сидящим у окон, они имели хоть какую-то защиту. К счастью, предосторожности оказались лишними. Короткая поездка была напряженной, но прошла без происшествий, и вскоре мы добрались до Хадар Хакармель, который тогда был главным еврейским кварталом Хайфы. Мы с Макси отправились в небольшой отель, где нас должны были встретить. Макси был военным техником, хорошим специалистом по стрелковому оружию, его опыт несомненно высоко ценился. Не успели мы прибыть, как его уже куда-то определили. Для меня все пошло не столь гладко.

Я оказался самым первым зарубежным добровольцем («Махал»), приехавшим в Палестину не иммигрантом, чтобы поселиться, а солдатом, чтобы воевать. Это вызвало некоторые проблемы. В течение многих лет иммиграции еврейская община создала систему приема иммигрантов, работающую как хорошо смазанная машина. Будь я иммигрантом, обо мне бы позаботились. Но я не иммигрировал, я записался в солдаты. Вернее, хотел записаться, но Хагана еще не выработала систему приема зарубежных добровольцев.

После того, как Макси Брауна увели, я остался в отеле в нетерпеливом ожидании. Единственным утешением была великолепная панорама Хайфы и окрестностей. Я не нашел бы лучшего места, чтобы убить время. Из отеля, на половине высоты горы Кармель, открывался замечательный вид с глубокой голубизной Средиземного моря внизу и снежной шапкой горы Хермон, сияющей вдалеке за сирийской границей. Но пока я любовался живописной панорамой, мои глаза наткнулись на грустную палестинскую реальность. Внизу, в гавани, я мог разглядеть ряд ветхих маленьких корабликов. Это были захваченные иммигрантские суда, трофеи одной из бесславных побед Королевского военного флота над беспомощными беженцами. Меня переполняло возмущение бессердечием британских властей, сочетающих этот грех с действенной помощью арабам в борьбе с еврейской общиной Палестины. Если я должен вступить в эту борьбу, я должен враждовать с англичанами, моими старыми товарищами по оружию во многих боях в Европе. Моя злость при виде того, что они сделали с этими жалкими маленькими иммигрантскими суденышками была хорошей моральной подготовкой к такому столкновению.

Но пока что я находился в отеле, думая, не забыли ли обо мне. Складывалось впечатление, что я просижу в этой гостиной всю войну. После целого дня, проведенного здесь, когда я был на грани отчаяния, ко мне подошел курьер Пальмаха. Представившись, он сказал, что имеет указание сопроводить меня в Тель-Авив, в штаб-квартиру Пальмаха. Это один маленький пример работы Пальмаха, который, всегда готов взяться за любую задачу. Поскольку не нашлось никого, кто принял бы зарубежных добровольцев, Пальмах – элита Хаганы – сделал шаг вперед. Я взял свои вещи, и мы двинулись в Тель-Авив.