Снова на войну - 1

Глава 17. Снова на войну

Париж! Всего три года как кончилась война, и французская столица возвращалась к себе предвоенной и веселой. Я же прибыл туда не для развлечений. Я встретился с представителями Хаганы для обсуждения перевозки и размещения волонтеров, которые должны были следовать за мной по созданному нами секретному каналу. Мы также разботали программу обучения в транзитных лагерях, пока солдаты не отправятся по завершающей части маршрута в Палестину.

Солдаты Хаганы во Франции производили хорошее впечатление, организация оказалась первоклассной. По всей стране были организованы центры приема добровольцев, где они могли остановиться, следуя в Палестину. Все выглядело так, как будто Сопротивление снова действукт повсюду. Но меня беспокоила позиция французского правительства, которое, по моим сведениям, держало нас под колпаком. В то время главным врагом Хаганы была Британия. Французы же, имея свои счеты с англичанами, вытеснившими их из Сирии и Ливана, не питали вражды к любым сообществам, накручивавшим хвост льву[1]. В то же время у Франции на Ближнем Востоке свои сложные и разветвленные интересы. Эта страна - главная строительная площадка Хаганы в Европе и французская разведка была полностью осведомлена о больших лагерях около Марселя и осуществлявшемся там нелегальном военном обучении. Если из соображений большой политики французские власти решат разгромить нас, то вся программа переправки добровольцев развалится. Я предпочел вести себя во Франции как можно осторожнее и сдержаннее, держал пальцы скрещенными.

В Марселе я посетил спрятанный в холмах к северу от города транзитный лагерь и проинспектировал учебное оборудование. Занятия были не очень интенсивными. Предполагалось, что все добровольцы - ветераны войны. Им требовалось лишь немного физкультуры, чтобы вернуть форму, и несколько практических занятий с оружием, которым предстояло воевать. Главное - познакомиться друг с другом и привыкнуть работать в команде.

Я в Марселе претерпел еще и личные метаморфозы, превратившись в нелегала. Ограничения иммиграции в контролируемую англичанами Палестину все еше были в силе, по крайней мере, для евреев. Чтобы въехать в страну нужно было изменить внешность в соответствии с «одолженным» паспортом.

Дело для меня необычное. Никогда не жил на нелегальном положении и вот на тебе. Нужно отказаться от собственных имени и личности, приняв образ некоего совершенно неизвестного путешественника. Из своего нового паспорта я с интересом узнал, что отныне являюсь англичанином по фамилии Фокс, родом из Твикенхама, 5 футов 8 дюймов ростом, 160 фунтов весом, с карими глазами и черными волосами. Трудновато было это понять с учетом моих, уже упоминавшихся, 6 футов 2 дюймов и почти 240 фунтов, голубых глаз и светло-коричневых волос. В остальном мы были близнецами.

Еще хуже было то, что я не мог спрятать канадский акцент и научиться произносить «Твикинем» - на английский манер. Позже, на корабле, мы с моим попутчиком Макси Брауном часами продумывали свои действия на случай, если британская иммиграционная служба подвергнет меня допросу. Выглядело смешно, но дело было несмешное. Если меня поймают, это кончится тюрьмой, а после ухода англичан мной, вероятно, займутся арабы.

Когда первая группа добровольцев под командой Лайонела Друкера прибыла в Марсель, убедившись, что они безопасно добрались до тренировочного лагеря, уехал и я.

В то время как остальные добровольцы должны были присоединиться к европейским нелегальным иммигрантам и на их древних суденышках попробовать пробиться через английскую блокаду, мое присутствие в Палестине сочли достаточно срочным, чтобы переправить туда относительно комфортабельным «ВИП способом». Вместе с Макси Брауном мы сели на обычный средиземноморский пассажирский лайнер, следующий в Хайфу. Среди пассажиров было еще несколько евреев, некоторые несомненно были тоже нелегалами. Мое настоящее имя знал только Макси Браун. Тем не менее мы оба были очень осторожны, следили за словами, чтобы не выдать себя.

Мы узнали, что евреи на предыдущем корабле были атакованы арабами в Александрии и потом высажены в Хайфе. На случай повторения такого инцидента мы были очень сдержаны в общении с другими еврейскими пассажирами. Я особенно сблизился с двумя еврейскими детьми, осиротевшими в войну, которые ехали в сопровождении пожилой украинской деревенской женщины, боготворившей и баловавшей их. От нее я узнал их историю, быль, буквально более удивительную, чем вымысел.

Отец этих детей был известным врачом на Украине. Когда пришли немцы, родителей убили, детей же спасла эта пожилая женщина, пряча их все долгие суровые годы немецкой оккупации. После освобождения она решила, что сиротам следует вернуться к своему народу, сделав целью своей жизни их переезд в Палестину. Простая женщина, бедная, необразованная, недалекая. Каким-то образом с двумя маленькими детьми на буксире ей удалось преодолеть все, кажущиеся неприступными, преграды на пути из Украины в Марсель через дюжину стран разрушенной войной Европы. И вот на корабле, следующем в Хайфу, она была близка к завершению задуманного плана.

Я проникся нежными чувствами к ней и ее делу. Короткая и трагическая история двух маленьких детей отразила для меня страдания всех еврейских детей Европы во время нацистского кошмара. Когда мы сходили по трапу в Хайфе, я взял их маленькие ладошки в свои, чтобы подбодрить насколько это возможно.