Американец в ГУЛАГе - 142

Вначале меня прикрепили к Васе Каргину – обучаться процедурам, осуществляемым на дежурстве. Потом, несколькими днями спустя, я приступил к своему первому полному заданию – им стала (я до сих пор не могу понять причин, по которым у них так было заведено) двадцати-четырех часовая смена дежурного по госпиталю. Я брал одни сутки – с восьми утра до восьми утра – Вася  брал следующие.  Обычно нам удавалось немного вздремнуть во второй половине дня, но все это время мы считались на дежурстве. Как правило, с полночи до четырех утра было тихо. Адарич и Каск, как и остальные, спали в госпитале, и я мог их вызвать в случае чрезвычайного происшествия. Если ничего не происходило, я мог в течение какого-то времени попрактиковаться в игре на гитаре, а потом систематически читал все тексты по медицине, что находил вокруг. Каждые полчаса – быстрый обход отделения, чтобы убедиться, главным образом, что душевнобольные пациенты ведут себя тихо. Иногда требовалось разнести или вколоть лекарства, раз в два или в три часа.

В четыре тридцать я уходил в небольшую пристройку, служившую приемным отделением для пациентов с улицы, чтобы встретиться там с первыми из тех, кто надеялся получить отдых, отлежаться, симулировав болезнь, или кому требовалась серьезная помощь. Надежда найти поддержку и получить шанс провести несколько дней в постели – вот то, что, в основном, влекло сюда людей. Была там еще и внешняя комната, в которой я, как обученный фельдшер, мазал порезы йодом, перевязывал небольшие раны, выдавал аспирин и порошки от желудочных болей. Если пациент приходил с чем-то более серьезным, я должен был направить его к доктору, который обычно подходил к 5.30 утра. На мне был белый медицинский халат, и все заключенные обращались ко мне «доктор» автоматически, кроме тех, что были моими друзьями. Мои друзья хвалили меня за ту ловкость, с которой я получил эту легкую работу, и либо выражали зависть, либо желали мне удачи – либо и то, и другое одновременно.
К восьми утра мы обычно уже переделывали несколько дел: закончив с осмотром пациентов, разносили завтрак, потом делали обход, и иногда даже начинали оперировать в операционной. Затем прибывала моя замена, и я шел прогуляться в зону, подышать свежим воздухом, если было не слишком жарко, а потом – обратно в свой старый барак, куда меня снова приписали, чтобы поспать или заняться чем-нибудь до восьми утра на следующий день. После того, как заканчивался пересчет рабочих бригад по утрам и зона снова запиралась, все имевшие основания в ней оставаться могли перемещаться по зоне без ограничений – держась подальше от огневого рубежа, конечно.