Американец в ГУЛАГе - 72

К концу февраля 1950 года мои ягодицы сжались до состояния сморщенной кожи, и сидеть на чем-либо мне было больно. Я весил, вероятно, меньше того знаменитого сорока-четырех килограммового доходяги, что был изображен в «Атласе Чарльза» к этому времени, и был слишком слаб, чтобы делать какие-то физические упражнения. Я понемногу ходил в камере, продолжая свой мысленный переход через Францию в сторону границы с Испанией. На прогулки меня никогда не выводили. В течение всего этого периода в Сухановке я ни разу не видел неба; хотя, к концу марта, до меня стал доноситься запах сосен  - через окно, в те немногие драгоценные моменты, когда оно было открыто по утрам. Этот запах рисовал в моем воображении картины мира, оставшегося снаружи, и приносил с собой слабую надежду на то, что хотя бы такие вещи, как сосны, все еще существуют. В самой тюрьме стояла мертвящая тишина. Все полы в ней были укрыты коврами. Поначалу, когда меня оставляли одного в этой камере с ее ужасными тяжелыми кроватями и круглыми табуретками, ощущение тяжести возникало не только по причине духоты и жесткого света, но также и из-за абсолютной тишины.

Позже я начал слышать приглушенные голоса, а затем, долгое время спустя, я открыл для себя, что в камере напротив моей находились двое заключенных, которые имели, судя по всему, некий привилегированный статус – им позволялось разговаривать, а также, как я вскоре узнал, подслушивая у двери, их каждый день выводили на прогулку. Я сильно завидовал их особому положению и даже почувствовал ненависть по отношению к ним – ведь у них было то, чего не было у меня. В один из дней я чуть не закричал от ярости, услышав, как мягкий голос у задвижки напротив попросил их выбрать для себя книги из библиотечного списка. «Вот каталог, какие книги вы хотите заказать на этой неделе?» - спрашивал голос. За книгу я бы тогда отдал даже один из своих мизерных кусков хлеба, несмотря на то, что глаза мои были слишком воспалены, чтобы читать, а мое тело сжалось до состояния невидимки. (В русском для этого есть выражение. Меня называли так в нескольких случаях. Вот эта фраза: «тонкий, звонкий и прозрачный» - т.е. словно хрустальный бокал: до того тонкий, что почти невидимый).

Позже мне рассказали, что некоторые высокопоставленные чиновники отбывают свои сроки в десять-пятнадцать и двадцать лет  в закрытых тюрьмах наподобие Сухановки - их никогда не отправляли в рабские трудовые лагеря, где они могли бы создать группы и найти себе союзников, поддержкой которых могли воспользоваться в заключении или после освобождения. Я так и не узнал, кто были те двое. Я возненавидел их еще сильнее в тот день, когда понял, что услышанный мною шум был звуком опускающихся кроватей, и мне открылось, что им было позволено поднимать и опускать свои кровати тогда, когда они этого пожелают.

К концу недели я стал падать в обморок с увеличивающейся частотой. Когда я приходил в чувства, то обнаруживал себя иногда лежащим на полу в комнате для допросов – в  то время как меня осматривал врач, а иногда на полу своей камеры – в то время как охранник стучал ключами по задвижке, чтобы меня разбудить. По субботам Кожухов обычно отпускал меня с допроса раньше, чтобы потом отправиться в Москву к своим друзьям. Я часто слышал, как он назначал встречи в пивных, говоря по телефону из комнаты для допросов. Было сложно поверить, что у такого человека есть друзья. Я даже не помню, чтобы встречал еще кого-то, о ком думал так же.

Когда Кожухов засыпал в своем кресле по ночам, что случалось довольно часто, он потом просыпался в страхе, и страх этот длился достаточно долго, чтобы я мог его заметить.  Затем Кожухов набрасывался на меня с потоком грязных ругательств, изливавшихся из него в течение нескольких минут без остановки, за исключением, разве что, перерыва на удар по бицепсам или ребром ладони по верхней губе. Думаю, он боялся, что я доберусь до него и убью во время сна. На самом же деле я проваливался в сон в тот же момент, как он засыпал, иногда умудряясь остаться в сидячем положении на своем стуле, а иногда просыпаясь на полу после пинка его тяжелого ботинка.